Жить вопреки (СИ)

Он не знал, как это назвать.

Вместо уже знакомой брони была более присущая людям кольчуга, но сделанная из странного чёрного металла, поверх неё была накидка из какой-то красноватой, но всё равно чёрной, явно очень тяжёлой ткани, видны были рукава темно-серой туники.

К поясу крепились ножны для меча и для кинжалов — ну это и не удивительно, он всегда был искусным кузнецом.

По плечам стекал, поблёскивая, плащ из драконьей кожи, и это в образе Арана словно было каким-то неприятным напоминанием о Драго Блудвисте, им же убитым.

Волосы, раньше растрёпанные, были теперь ровно подстрижены, но сильно отрасли за полгода, что говорило о том, что стоявший напротив — не совсем человек, ведь ни у кого косы не могут так быстро достичь такой длины за столь короткий промежуток времени, и только седые пряди на висках казались чем-то совсем нереальным.

В общем, чувствуется женская рука, которая заставила привести себя в порядок.

— Здравствуй, стало быть, Иккинг, — решился Сморкала что-то сказать.

Да, теперь Йоргенсон понимал, о каком страхе, окутывавшем всю душу, говорила Астрид — невозможно смотреть ему в глаза, не желая отвести взгляд.

Потемневшие белки казались практически чёрными на фоне ярко светящихся зелёным пламенем радужек — точно так же сиял потусторонним огнём кристалл, подобный тому, что так долго таскал на шее Магни.

Фиолетовые искры в по-драконьи узких зрачках и вовсе вызывали животный ужас.

— Надо полагать, Астрид тебе растолковала уже, что не совсем так, — насмешливо заметил Аран, от прерывая их гляделок.

Да, Сморкала не отводил взгляда, как бы ему не хотелось это сделать — перед хищником, которым был Покоритель Драконов, нельзя было показывать свою слабость.

Как нельзя было нарываться.

Спокойствие.

Да, именно Спокойствие ему сейчас было нужно — они всё равно были обречены, так зачем лишний раз трепыхаться, бесить своего убийцу

— Но должен же я был убедиться, — признался честно Сморкала.

Повисло молчание.

Аран, всё так же стоя в шагах в десяти от Сморкалы, прожигал ему душу своими чудовищными глазами.

Забавно, но даже у его Ночной Фурии взгляд был добрее.

Кстати.

Он настолько увлёкся самим Араном, размышлениями о том, кто станет его убийцей, что совершенно забыл про его ручное порождение Молнии и, вообще-то, самой Смерти, которое сейчас настороженно, но без агрессии изучало Йоргенсона.

— Я отпустил тебя в прошлый раз, — сказал наконец Аран, сделав шаг в сторону Сморкалы, и с каждым словом своим он становился всё ближе. — Дал шанс. Вы им не воспользовались.

На последнем слове их разделяло меньше метра, и только теперь Йоргенсон в должной мере осознал, насколько был высок Покоритель Драконов, и хрупкость его была совершенно мнимой — он был строен, не худ и уж тем более не тощ.

— Зачем ты пришел с войной в мой дом? — решительно заявил Сморкала, осознав в должной мере, что ему лично терять нечего, а Иккинг всегда был человеком чести, и вряд ли это изменилось.

— А зачем вы разоряете мой? — с неожиданной горечью и ещё более неожиданной усталостью сказал Аран. — Убиваете мой народ.

Вдруг Сморкала понял, что стоял перед ним не монстр, не злодей, тешащий себя вершением чужих судеб, а уставший от собственного бремени, но гордо несущий его, правитель сильного народа, как и они уставший от бесконечных воин.

Они все хотят мира.

Они все устали.

Они все — одинаковые.

И люди, и… драконы.

Эта мысль показалось до того простой и до того страшной, что Сморкала на миг забыл как дышать.

— Вот оно как… — прошептал он, все ещё не веря сам себе. — Тогда ты в своём праве.

Аран о чём-то задумался.

Надолго.

Быть может, его впечатлили это спокойные и обречённые слова из уст врага?

Печально, но врагом для него Сморкала быть не хотел.

— Забирай свою семью, женщин, стариков, детей и уходи, — сказал вдруг Покоритель Драконов, и что-то непонятное мелькнуло в его взгляде, что-то страшное, но дающее надежду на то, что, хотя бы кто-то спасётся.

— Что? — не поверил Сморкала своим ушам.

Примерещилось?

Или им дали шанс?

Но с чего бы это его противнику быть столь милосердным к тем, кто совершили такое страшное преступление, ведь, как говорится, за ошибки начальства всегда отвечали подчинённые, и это было особо применимо в их случае.

— Забирай всех, кто не способен за себя постоять и кто не хочет участвовать во всём этом безумии, — повторил Аран ровно, но уже с нажимом. — Я не трону вас, коли вы не станете в это ввязываться. Уходите. Через несколько часов здесь камня на камне не останется.

Вот оно что.

Действительно — шанс.

Выбор — стать предателем родного острова и вождя, но спасти семью, или обречь на гибель своих сына и беременную жену, но исполнить свой долг до конца?

Выбор очевиден.

— Зачем?

Это был единственный терзавший его в тот миг вопрос.

— Может, я и чудовище, — усмехнулся Аран мрачно, — но Сатин мне не простит гибели целого острова и сотен детей.

При имени Сатин что-то неприятно сжалось в груди Сморкалы — она явно была слишком дорога Арану, и тому стоило бы как раз мстить за то, что с ней случилось, ведь это так страшно…