Жить вопреки (СИ)

Но двенадцать чёрных, едва различимых силуэтов, растворяющихся в наступающих сумерках, чувствовали себя здесь хорошо.

Несмотря ни на что здесь было для них абсолютно безопасно.

— Зачем ты созвала Совет, Адэ’н? Тем более Полный Круг? — спросила одну Фурию другая, остальные её поддержали.

Полный Круг Совета Фурий созывался крайне редко и только по важным вопросам, касающихся не только внутренних дел стаи.

И за последние полвека это одиннадцатое собрание Совета.

Немыслимо часто для невероятно долгоживущих Ночных Фурий.

— Где-то луну назад пропала связь с одним из детей нашего гнезда, — пояснила Старейшина Чёрного Гнезда.

Она прекрасно знала, в отличие от остальных членов совета, что мелочей не бывало.

Из незначительных событий всегда складываются великие деяния. Но вот великие в своем созидании или разрушительности… Это уже зависело от того, какое значение наблюдатель придает этим самым мелочам.

Пожилая Фурия мысленно улыбалась.

Она помнила собственное детство, когда не было совета, в том виде, в котором он существовал сейчас, а всеми Фуриями управлял один вожак. Благо, теперь-то их стаей управлял Совет. Да и сами Дети Ночи теперь намного более сознательные, чем другие драконы.

— Он же ушёл, разве нет? — удивилась Третья.

— Да, он остался возле Красного гнезда, но он до последнего времени старался поддерживать связь с драконами Чёрных Гор, — подтвердила Четвёртая.

— Связь пропадает или если её намеренно рвут, или… — начала размышлять Пятая.

— Или, моя дорогая. Я живу больше тысячи лет и могу с уверенностью сказать, что научилась различить звон разрываемых смертью уз, — грустно промолвила Адэ’н.

Ей всегда было больно терять детей гнезда.

Они все выросли на её глазах, все прошли через её уроки, все обращались к ней за помощью или подсказкой. Она помнила даже весь нынешний совет ещё неразумными птенцами…

У неё больше всего Ментальных Связей. С каждым драконом её гнезда. Она чувствовала, как они погибали, как они страдали, и это было невыносимо для древней Фурии.

У долгой жизни есть своя оборотная сторона — Адэ’н вынуждена была видеть, как постепенно умирали все её друзья детства.

Многие её дети тоже погибли.

И внуки.

Бремя веков тянуло её вниз, но гордая Старейшина упорно не желала сдаваться и, подымаясь, шла вперед. Она так и не передала всю свою мудрость наследникам. Она не могла их оставить сейчас и отправиться на перерождение.

— Он… Погиб? — тихо спросила Шестая.

— Да.

Как ни больно было это ей признавать, но внук её друга погиб. И, судя по тому, с каким дрожанием, с каким жалобным звоном рвалась связь, погиб он мучительно.

Адэ’н помнила этого дракона.

Этот Сын Ночи всегда хотел жить. Он наслаждался каждым мгновением собственной жизни.

И невероятно ценил друзей.

Один из немногих прошедших Великое Странствие через север, и мало того, что вернувшийся, так ещё и пожелавший остаться там, на севере!

Он был так молод…

Только начал жить.

— Из соседнего гнезда пришла весточка, — вдруг сказала Адэ’н.

Все Фурии повернулись к ней.

— Что такое?

— Из Великого Странствия вернулась Змеевица Айвайин’ик. С собой она привела человека, — пояснила Старейшина.

Её позабавила реакция остальных. Действительно, ещё совсем птенцы. Совсем молоды. Они пропадут без её присмотра, она не может их сейчас оставить…

— Немыслимо…

— Какая наглость!

— Она обезумела?

— Тихо! — рыкнула она, пресекая шум и гвалт. — Змеевица сказала, что человеческий детёныш знает судьбу потерянного сына гнезда нашего. Он может рассказать, что же случилось.

Она-то давно догадалась, кого привела с собой та юная Змеевица. И это было прекрасно.

Она дождалась.

Он поможет ей разбираться со всем этим бардаком на Севере, и тогда она со спокойной душой уступит своё место кому-нибудь.

— Но почему?

— Дитя гнезда нашего назвал этого человека братом, — припечатала Адэ’н этих глупых птенцов.

Комментарий к Глава 5

Ну, друзья-товарищи, всех с наступающим!!!

Оставляете комментарии, они мненя вдохновляют)))

========== Глава 6 ==========

Она очнулась в странном месте — по ощущения было прохладно (по сравнению с недавним жаром, конечно), но воздух был всё ещё сухим, и дикая жажда всё ещё мучила её, как и в последних её воспоминаниях.

Два безжалостных солнца, словно глаза сверхгромадного, равнодушного к людским судьбам существа, были последним, что она могла сейчас вспомнить, да ощущение пошедшей носом крови. И вид башни — такой далёкой, но в то же время уже совсем близкой.

Сознание было мутным, как вода в весенней реке, голова болела нещадно, и понимания, что происходило, так и не было.

Хотелось снова оказаться в блаженной тьме, плыть в ней, растворяться, не чувствуя абсолютно ничего, ведь ничего и не было там, даже её самой.

Она через силу разлепила глаза.

Небо слева от неё было цвета артериальной крови, земля же — пески и почему-то теперь близкие горы — теперь казалась почти чёрной. Солнца были скрыты от неё чем-то большим — то ли стеной, то ли скалой.

Она, пошатываясь и дважды чуть не упав, встала и оперлась на (всё-таки!) стену, рассеянно рассматривая древние камни странной постройки, в чьей тени она сейчас находилась.