Житие маррана

Инквизиторы расспрашивают его об иудейской вере. Франсиско полагает, что эта таинственная тема одновременно и пугает их, и вызывает любопытство. Он пускается в объяснения: между иудейством и христианством гораздо больше сходств, нежели противоречий, и, если изучить эти сходства, легче будет принять отличия. Однако судьи прерывают его — их интересуют только противоречия. Например, те догматы христианской веры, которые особенно ненавистны иудеям.

Он не ослышался? «Догматы христианской веры, ненавистные иудеям»? Вот удивительно! Или гонителям захотелось взглянуть на собственное учение глазами гонимых? Просто невероятно. Нет, скорее всего, это ловушка.

Франсиско отвечает, что христианское учение вызывают у иудеев не ненависть, а возражения, поскольку ведет к нарушению определенных заповедей: например, христиане поклоняются образам и не соблюдают субботы. Но, по мнению иудеев, вера в Христа оказывает весьма благотворное воздействие на людей, приближая их к Творцу и побуждая распространять Его слово по свету. Такой точки зрения придерживались многие мудрецы, в частности, выдающийся врач, родившийся в Кордове, — Маймонид.

Что ж, к сожалению, обвиняемый сумел избежать ловушки. Надо спровоцировать его как-то еще, заставить богохульствовать. Судьи смотрят на секретаря и, убедившись, что он пишет не разгибаясь, заводят разговор о ключевом вопросе: явлении Мессии. Франсиско по своему обыкновению старается отвечать со всей прямотой.

— Мы, иудеи, по-прежнему ждем его, — говорит он, — поскольку многие признаки мессианской эры, описанные в пророчествах, пока отсутствуют. На свой лад это признают и христиане, видя, что всеобщий мир и благоденствие на земле еще не воцарились. Для них полнота Царства Божьего наступит со вторым пришествием Христа. Вы тоже ждете, так что даже в такой важной теме между нами существует сходство.

— Но разве чудеса, сотворенные Спасителем, не являются достаточным свидетельством того, что он и есть Мессия?

Обвиняемый готовится дать исчерпывающий ответ, не замечая, как насторожился секретарь: вот сейчас прозвучит богохульство, столь необходимое суду, чтобы стереть нечестивца в порошок.

— Нет, не являются. Для доказательства присутствия Бога в них, собственно говоря, даже нет необходимости. — Франсиско рассуждает спокойно, точно говорит о чем-то само собой разумеющемся. — Не следует забывать, что чудо ость нарушение законов мироздания, естественного порядка вещей.

— А что же, в Ветхом Завете чудеса не описаны? — с издевкой спрашивает Кастро дель Кастильо.

Заключенный припоминает чудеса, о которых говорится в Пятикнижии и книгах Пророков.

— Разумеется, описаны. Однако Всевышний творил их не ради того, чтобы явить себя людям и заставить их верить, а ради того, чтобы избавить от напастей и бед. Он развел воды Красного моря, дав Израилю возможность спастись от войска фараона; послал манну небесную и исторг воду из скалы, чтобы народ, едва почувствовав вкус свободы, не умер от голода и жажды. В конце концов, чудеса могут совершать и те, кто постиг секреты магии. Но пророки говорили, убеждали и наставляли, используя слово как единственное орудие. Люди, которым непременно нужно чудо, чтобы уверовать, — тут Франсиско спохватывается, заметив. что он из жалкого арестанта превратился в обличителя, но тем не менее продолжает, — невольно недооценивают величие творения, а с ним и величие Творца.

Гайтан гадливо кривит губы. Впрочем, он вполне удовлетворен: заключенный наговорил достаточно, чтобы назначить ему самое суровое наказание. Маньоска подливает масла в огонь:

— В ваших вещах обнаружена тетрадь, где перечислены иудейские праздники и записаны молитвы.

— Да, — спокойно кивает Франсиско, — И праздничным ритуалам, и молитвам меня научил отец.

Все, хватит. Заседание окончено. Обвиняемого на несколько недель отправляют назад, в темноту и удушающее безмолвие подземной камеры.

«Разве это не безумие? — размышляет Маньоска. — Жалкий, одинокий, беспомощный человечишка пытается бросить вызов мощи всей инквизиции! У нас тюрьмы, орудия пыток, армия служащих, деньги, престиж, связи в обществе и тайны за семью печатями. Перед нами трепещут вице-королевство Перу, Испанская империя, да что там — весь христианский мир! Мы без устали боремся с неповиновением, не жалеем ни сил, ни средств ради великой цели, интригуем, возводим наветы, запугиваем. У инквизиции тысячи голов и много тысяч рук, но общий мозг, не ведающий сомнений. Мы нечувствительны к людским слезам, поскольку власть наша не от человеков, но от Бога. Все ради Него! Кто осмелился пойти против нас, тот идет против Всевышнего. Этот арестант — морок, порождение химеры. Мерзкое создание, в порошок бы его стереть! Но сперва надо обезоружить, унизить, заставить признать поражение и тем самым очистить и спасти душу».

Судьи и их помощники готовят новое обвинительное заключение из пятидесяти пяти пунктов, над которым под присмотром прокурора трудились советники и адвокаты инквизиции. Перед залпом такой силы Мальдонадо да Сильве не устоять.