Житие маррана

Неизменные спутники — тюремный смотритель и двое вооруженных негров — приводят Франсиско в величественный зал и пододвигают ему скамеечку. Похожий на мумию секретарь повторяет привычный ритуал, с превеликим тщанием раскладывая на столике письменные принадлежности. Входят богословы, одетые в облачения своих орденов, и встают возле стульев, заранее для них приготовленных, — двое справа и двое слева от обвиняемого. Все ждут. Вот со скрипом отворяется боковая дверь, и в зал торжественно вступают инквизиторы. Напряженные взгляды присутствующих обращаются на них. Судьи поднимаются на помост, осеняют себя крестным знамением и бормочут молитвы. Ученые мужи следуют их примеру. Затем смотритель дергает заключенного за руку, веля ему сесть.

Слово берет Маньоска. Говорит, что святая инквизиция явила милость, позволив подсудимому изложить свои сомнения в присутствии знаменитых богословов, дабы те наставили его на путь истинный. А поскольку вероотступник, упорствуя в заблуждениях, ссылается на Писание, ему решено предоставить экземпляр Библии — так он сможет цитировать священные тексты без искажений.

Пора начинать.

Франсиско поднимается, смотрит на тяжелую книгу, лежащую на конторке, звеня кандалами, протягивает к ней руки, открывает. Вид знакомых столбцов вдохновляет узника. Он говорит, что любовь иудеев к книгам — и в особенности к этой Книге — происходит от их любви к слову, к Слову Божьему. Словом своим сотворил Господь небо и землю, а на горе Синай дал Моисею Десятисловие. Вот почему слово дороже золота и сильнее клинка. Видеть Господа не дано никому, а потому поклоняться образам запрещено, но должно внимать его речению, то есть соблюдать Закон. Всякий, кто так поступает, исполняет Завет, а с ним и нравственные предписания.

— Тот же, кто делает иначе, — произносит пленник с вызовом, — хоть и кичится показной верой, но по сути заповедям не следует и Творца отвергает.

Один из богословов прерывает дерзеца, напоминая, что они собрались, чтобы разрешить его сомнения, а не затем, чтобы выслушивать наставления. Узник листает Библию и без запинки читает на латыни фрагменты, посвященные Завету, восстановлению Завета, а также порицания в адрес людей, его не исполняющих. Затем читает и комментирует отрывки из книг Бытия, Левита, Второзакония, из книг пророков Исайи, Самуила, Иеремии, Амоса, обращается к Псалмам. И подчеркивает, что был арестован не за преступление Закона, а напротив, за его исполнение. Обвиняемый говорит без устали, сама речь питает его лучше самых изысканных яств. Богословы напряженно вслушиваются в каждое слово, они сосредоточены, как воины перед битвой, готовясь дать отпор. Почти все аргументы заключенного неоднократно звучали когда-то в Кастилии во время диспутов между раввинами и блестящими ораторами-христианами. Франсиско замолкает, и богословы, рассудив, что на достойный ответ им понадобится никак не меньше двух часов, начинают свою партию. Иезуит Андрес Эрнандес поднимается и говорит:

— Сын мой, вы должны быть глубоко признательны церкви и святой инквизиции за то, что они проявили великодушие и пригласили сюда четырех служителей Божьих, которые отложили свои дела, дабы помочь заблудшей душе. Теперь вы сами можете убедиться, что еретики клевещут на Священный трибунал, распуская слухи о его бесчеловечности. Он трудится ради единственной цели: примирить грешников с истинной верой. Каждый из докторов теологии, находящихся здесь, — иезуит прижимает руку к сердцу, — мечтает лишь о том, чтобы вырвать вас из тенет пагубного заблуждения.

— Четвертый Толедский собор[88] под председательством святого Исидора, — вступает в дискуссию Алонсо Брисеньо, — постановил, что веру силой насаждать нельзя. Но как быть с тем, кто получил драгоценный дар крещения? Отвергший его является не иудеем, а дурным христианином, вероотступником. Так что обвиняемый, как ни печально это признавать, совершил предательство и должен за него отвечать.

— Заповеди, коими вы так гордитесь, — добавляет Педро Ортега голосом настолько мягким, насколько позволяет его суровая внешность, — часть Завета мертвого, отжившего свое. Неспроста же его называют Ветхим. Почему бы вам в поисках спасения не обратиться к Новому Завету, изучая труды святых отцов христианской Церкви?

Последним выступает Луис де Бильбао, подробно анализируя один за другим все фрагменты из Библии, процитированные Франсиско, и доказывая, что он истолковал их превратно, уподобившись древнегреческим софистам, мастерам искажать истину.

— Вот видите, — заключает богослов, — ни один из этих текстов не подтверждает вашего права на иудейство. Напротив, все они так или иначе предвозвещают явление Спасителя, победу христианской церкви и торжество нового закона.

Инквизитор Хуан де Маньоска благодарит советников за их самоотверженный труд и спрашивает у обвиняемого, разрешились ли его сомнения. Секретарь, воспользовавшись паузой, утирает вспотевший лоб. Воцаряется звенящая тишина, полная напряженного ожидания. Франсиско встает.

— Нет, — спокойно отвечает он.

Стены величественного зала содрогаются.

124