Житие маррана

Мало-помалу одиночество, темнота и скудная пища непременно должны подточить волю упрямца. Выждав положенное время, Франсиско опять призывают пред очи судей. Приводят в зал с потолком несказанной красы — ослабевшего, закованного в тяжелые цепи. Не позволяют присесть: пусть ко всем прочим страданиям добавится еще и усталость.

Инквизиторы делают очередную попытку заставить узника поклясться на распятии — хотят проверить, не одумался ли несчастный, проведя многие дни в заточении. Увы, эта упорная бестия снова клянется Богом Израиля. Потом секретарь монотонным голосом зачитывает обвинительное заключение, после каждого пункта обращая на Франсиско строгий вопрошающий взгляд, дабы убедиться, что тот свою вину признает.

Что за тайный источник питает заблудшего грешника, помогая ему невозмутимо стоять под градом сокрушительных ударов и внимать страшным словам с такой гордостью, будто в его адрес звучат дифирамбы? Уж не надеется ли безумец на помощь неких сверхъестественных сил?

Судьи вне себя от изумления и гнева: этому чудовищу, видите ли, мало пятидесяти пяти убийственных обвинений; выслушав их, он имеет наглость заявить, что в тиши подземелья сочинил несколько молитв на латыни и романс, воспевающий Всевышнего, а в сентябре, в день Йом Кипур, держал покаянный пост.

Стены дворца инквизиции разве что не стонут. Эта жалкая букашка, эта презренная тварь, чтоб ей сгореть, не выказывает ни малейших признаков раскаяния! Тем не менее обвиняемого ставят в известность, что по закону ему полагается помощь адвокатов.

— Интересно, кто же их назначает? — с иронией спрашивает Франсиско.

Судьи не отвечают. Заседание окончено. Но заключенный не унимается:

— Подберите самых опытных. Пусть помогут мне развеять некоторые сомнения.

Гайтан и Маньоска переглядываются: что за странные слова? Не являются ли они признаком грядущего просветления, первым шагом на пути к исправлению? Неужто дело тронулось? Суровые лица готовы расплыться в торжествующей улыбке.

122

Однако об искреннем раскаянии, которого так жаждут инквизиторы, остается только мечтать. Сопротивление Франсиско не ослабевает, оно похоже на туго натянутую струну — бесконечно длинную, уходящую обоими концами в загадочные глубины трудновыразимых чувств. Узник знает, что он всего лишь песчинка, даже хуже: пустое место. Рот ему могут заткнуть, руки — сковать, тело — разорвать на части и закопать здесь же. на тюремном кладбище, а имя — предать забвению. Но в сердце продолжает гореть сокровенный огонь. Какие надежды подогревает это негасимое пламя? Переубедить твердокаменных судей? Доказать свою правоту? Франсиско прекрасно понимает, что никакого явного результата не добьется. И все-таки не сдается, ибо есть в нем несокрушимый стержень. Неисчерпаемый источник силы, кипящий ключ, который бьет лишь в душах безумцев да святых.

В последнее время в тюрьме стало происходить нечто необъяснимое. К присутствию крыс Франсиско привык, еще живя в доминиканском монастыре. Но тут сквозь дробный топоток их лапок начали пробиваться какие-то странные звуки. Заключенный не сразу обратил внимание на это ритмичное постукивание. Может, какой-то негр развлекает себя, наигрывая родные мелодии? Франсиско вспомнил, как добрейший Луис водил палочкой по ослиной челюсти, а Каталина пританцовывала, покачивая бедрами. Дождавшись позднего часа, когда стражники удалились, а грызуны завели свои ночные пляски, он стал внимательно прислушиваться. Нет, музыкальные инструменты тут ни при чем: удары, разделенные короткими паузами, звучат иногда реже, а иногда чаще — тук-тук, тук-тук-тук. Кто-то стучит по стене камеры не то костяшками пальцев, не то черепком. Товарищи по несчастью дают о себе знать? Пытаются связаться с ним? Франсиско охватила радость: конец одиночеству! Там, в подземных камерах, мыкают горе другие пленники. Он ударил по стене — раз, другой, третий. Таинственные звуки прекратились, и даже крысы, кажется, замерли, навострив уши. Но вот прозвучал ответ: стук, перерыв в несколько секунд и опять стук. Почему всегда разное количество ударов? Зачем нужны паузы?

— Ну конечно, это же шифр! — догадался Франсиско.

Люди есть люди, они всегда ищут общения, и, если ни видеться, ни говорить, ни переписываться возможности нет, на помощь приходят стены темницы.

Давным-давно, еще в Ибатине, у них с Диего была игра: один выстукивал какую-нибудь песню, а второй пытался ее угадать. Но тут, в тюремных катакомбах, все сложнее. Как понять, сколько ударов какой букве соответствует? «Много раз я пытался прочесть послания звезд или светлячков, — радостно думает Франсиско, — и не ведал, что Господь по милости своей посылает мне предчувствие. Подсказывает, что когда-нибудь все-таки придется расшифровывать тайный язык, только не под небесами, а в узилище».