Житие маррана

Негр замер, не веря своим ушам. Потом подался вперед и неуклюже обнял сына бывшего хозяина. Франсиско ласково погладил его по нечесаным волосам. Затем оба встали и пожали друг другу руки — да так, что пальцы хрустнули. Юноша открыл укладку и бережно опустил в нее драгоценный мешок, который теперь непременно должен был вернуть отцу.

39

Еще не рассвело, когда Франсиско покинул монастырь, где прожил целых семь лет. Он миновал кособокие ворота и с укладкой на плече зашагал по пустынной улице. Холодный воздух покалывал кожу, бодрил. Юноша вышел на эспланаду под городской стеной, где около двадцати крытых повозок уже выстраивались в ряд, а стадо мулов, послушное кнутам погонщиков, месило дорожную пыль. Возничие занимали свои места на козлах, понукали и тыкали стрекалами медлительных волов. Носильщики таскали поклажу в огромные бочкообразные фургоны, а надсмотрщики с фонарями в руках пытались навести порядок в мешанине людей и животных, рассаживали отъезжающих по местам, а заодно проверяли, надежно ли закреплены оглобли и хорошо ли смазаны ступицы колес.

Франсиско заметил офицера, который в последнее время ходил по пятам за Лоренсо. Служака продирался сквозь толпу, высматривая сына капитана: отец категорически запретил сорванцу уезжать из города. Франсиско же уплатил причитающуюся с него мзду, уселся в повозку и стал ждать отправления.

Через полчаса раздались крики: «Но! Поехали!» Дома на колесах затряслись, закачались и стронулись с места. Караван двинулся на север. Впереди скакали проводники, в темноте указывая возницам дорогу. Вместе с Франсиско в фургоне ехала семья, державшая путь из Буэнос-Айреса в Куско: немолодой мужчина, его жена, которой он годился в отцы, и две девочки. О Лоренсо Вальдесе не было ни слуху ни духу.

Офицер потоптался на эспланаде, пока за городскими воротами не скрылся последний табун, и пошел домой, выпил там чашку шоколада, а потом отправился к капитану копейщиков. Он шагал не торопясь, наслаждаясь утренней прохладой. Дело сделано: благодаря неусыпной слежке побег юного шалопая удалось предотвратить. На горизонте разливался перламутровый свет нового дня. Офицер громко постучал колотушкой в дверь, вслед за слугой прошел в гостиную и опустился на стул, но едва на пороге появился Торибио Вальдес, тут же вскочил.

— Никаких новостей, мой капитан!

— Да ну!

Вальдес разрешил подчиненному сесть и велел слуге принести две чашки шоколада. Офицер не осмелился сказать, что успел угоститься дома.

— Значит… все в порядке? — с сомнением проговорил капитан.

— Так точно. Я проследил за отправлением последнего каравана. Вашего уважаемого сына там не было.

— Ага!

— Он где-то в городе.

— Вы уверены?

— Да, мой капитан.

— Вот уж месяц, как вы за ним присматриваете.

— Совершенно верно.

— Да вы пейте, пейте.

— Благодарю, мой капитан.

— Или может, шоколад невкусный?

— Очень вкусный, мой капитан! — Вояка шумно втянул в себя горячий напиток, проявив рвение даже в этом.

— Выходит, он все еще в Кордове…

— Именно так.

— Так, да не так. Мальчишка уехал.

— Что вы сказали?!

— А то, что слышали. Удрал прямо из-под вашего глупого носа.

— Но я же осмотрел все повозки, поклажу перерыл, даже табуны проводил!

— Ну-ну.

— Не было там вашего сына, мой капитан!

— Однако здесь его тоже нет.

— Не иначе он верхом ускакал! Я сейчас же снаряжу погоню.

— Не трудитесь, — махнул рукой капитан. — Пейте себе.

— Получается, юнец обвел нас вокруг пальца!

— Не нас, а вас.

— Я… Я…

— Вы ходили за Лоренсо по пятам и поверили, будто мальчишка собирается ехать с караваном. Вроде как вместе с Франсиско, а? Так вот, он надул вас самым нахальным образом. И уехал только что. Не знаю, правда, как. Во всяком случае, сын потрудился оставить мне записку. Ловкий, чертенок.

— Направил, значит, меня по ложному следу. Да, очень ловкий.

— Зато уж о вас этого не скажешь.

Служака поперхнулся, закашлялся и заплевал шоколадом сапоги капитана.

Вальдес злорадно воззрился на офицера. Сообразительностью сына он гордился, а вот о смекалке подчиненных следовало задуматься.

40

В нескольких лигах от Кордовы Лоренсо нагнал караван. Старший караванщик позволил юноше занять место рядом с Франсиско и привязать коня к повозке.

Сын капитана быстро познакомился с другими пассажирами. Девочек звали. Хуаной и Моникой, их мать, женщину лет двадцати пяти, Марией Эленой Сантильян, а немолодой отец представился как Хосе Игнасио Севилья.

— Севилья вроде не португальская фамилия, — заметил Лоренсо, прислушавшись к выговору попутчика.

— Мои далекие предки были родом из Испании, — ответил мужчина и попросил Франсиско передать ему корзину с апельсинами: может, захотел отведать фруктов, а может, сменить тему разговора. Моника обвила руками шею матери и громким шепотом спросила, отчего это у дяди такое фиолетовое пятно на лице.

— Оттого, что моя мама объедалась сливами, когда носила меня в пузе, — ответил Лоренсо и принялся щекотать девочке живот.

— А куда вы направляетесь? — поинтересовалась молодая женщина.