Житие протопопа Аввакума, им самим написанное

И ты, правовѣрнѣ, назидая себя страхом Господнимъ, прекрестяся и падъ, поклонися главою в землю, – се являетъ Адамово падение. Егда же восклонисся, – се являетъ Христовым смотрением всѣхъ нас востание, – глаголи молитву, сокрушая свое сердце: «Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грѣшнаго». Таже твори по уставу и метание на колѣну, какъ Церковь прежде держала; опирайся руками и колѣнми, а главу до земли не доводи. Такъ Никонъ, Черныя Горы игуменъ²⁶¹, повелѣваетъ в своей книге творити метания²⁶²: всякому своя плоть пометати пред Богомъ подобаетъ без лѣности и без гордыни, во церкви, и в дому, и на всяком мѣсте. Изряднее же в Великий постъ томить плоть своя по уставу, да не воюетъ на духъ. В празники же, и в суботы, и в недѣли просто молимся стояще, поклоны по уставу творим поясные, и в церк-ве, и в кѣлье, изравняюще главу противъ пояса, понеже празника ради не томим плоти метанием, а главу наклоняем в пояс без лѣности и без гордыни Господу Богу и творцу нашему. Субота бо есть упокоения день, во н же Господь почи от всѣхъ дѣлъ своих, а недѣля – всѣхъ нас востание Воскресения ради. Тако же и празники, радосно и духовно веселящеся, торжествуем.

Видишь ли, боголюбче, какъ у святых-тѣхъ положено розводно, – и спасительно, и покойно; не какъ у нынѣшних антихристова духа: и в Великой постъ метания на колѣну класть, окаянные, не захотѣли, гордыни и лѣности ради. Да что сему конецъ будетъ? Развѣ умерши станут кланятца прилѣжно; да мертвые уже на ногах не стоят и не кланяются, лежатъ всѣ и ожидаютъ общаго востания и противо дѣлъ воздаяния. А мнѣ видятся равны уже онѣ мертвецам-тѣмъ, аще и живи суть, но исполу живи, но дѣла мертвечия творят, срамно и глаголати о них.

Онѣ жо, бѣдные, мудръствуютъ трема перъсты креститца, большой, и указателный, и великосредний слагая в троицу, а не вѣдомо, в какую, – болыно в ту, что во Апокалипсисе пишет Иванъ Богословъ: змий, звѣрь, лживый пророкъ²⁶³. Толкование: змий глаголется дияволъ, а лживый пророкъ – учитель ложной, папа или патриархъ, а звѣрь – царь лукавой, любяй лесть и неправду.

Сия три перъста предал Фармос, папа римъской, – благословлял и крестилъся ими. И по нем бывый Стефанъ, седмый папа, выкопавъ, поругал ево, – перъстъ отсѣкше, бросилъ на землю. И разступилася земля, и пожре перстъ. Таже, отсѣкше, другий бросилъ, – и бысть пропасть велика. Потом и третий, отсѣкши, бросил, – и изыде из земли смрад лютъ, и начаша люди от смрада издыхати. Стефан же велѣл и тѣло Фармосово в Тиверь-рѣку кинуть, и, сложа персты своя по преданию, благословил пропасть, – и снидеся земля по-прежнему паки²⁶⁴. О сем писано в лѣтописце латынском, о вѣре Книга указуетъ лѣтописецъ которой²⁶⁵.

Но аще ревнитель Стефанъ и обличилъ сию триперъсную ересь, а однако римляне и донынѣ трема персты крестятся; потом и Польшу прельстили и вси окресныя рѣши, немец, и серби, и албанасы, и волохи, и греки, вси обольстились. А нынѣ и наша Русь ту же три перста возлюбила – предание Никона-отступника со дьяволомъ и с Фармосом.

Еще же и новой адовъ пес выскочил из безны, в греках Дамаскинъ, иподьякон-безъимянник, и предал безумным грекам тѣ же три перста, – толкует за Троицу, отсѣкая вочеловѣчение Христово²⁶⁶. Чему быть, – выблядок того же римскаго костела, брат Никону-патриарху!

Да там же в греках какой-то, сказываютъ, протопоп Малакса архиереомъ и ереомъ благословлять рукою повелѣвает, нѣкако и странно сложа персты, «Исус Христомъ»²⁶⁷. Все дико: у давешняго врага вочеловѣчения нѣтъ, а у сего Малаксы Святыя Троицы нѣтъ. Чему быть, – время то пришло: нѣкѣмъ им играть, аже не Богомъ! Да что на нихъ и сердитовать! Писаное время пришло. Ипполит святый и Ефремъ Сиринъ, издалеча уразумѣвъ о семъ времени, написали сице²⁶⁸: «И дастъ имъ, скверный, печать свою за знамение Спасителево». Се о трехъ перъстах реченно.

Егда сам себя волею своею печатает трема персты, таковаго умъ тѣменъ бывает и не разумѣвает правая, всегда помрачен, печати ради сея скверныя.

Еще же и другое писание: «И возложитъ им скверный и мерский образ на чело». Се писано о архиерейском благословении, еже Малакса предал; от разумѣющих толкуется: идолъ в руке слагая, на чело возлагаютъ, еже есть мерский образ. Да будутъ онѣ прокляти со своим мудрованиемъ развращеннымъ, тотъ – такъ, другой – инакъ, сами в себѣ несогласны, враги креста Христова!

Мы же держим святых отецъ предание, Мелетия и прочих, неизмѣнно. Якоже знаменуемся пятью перъсты, такоже и благословляемъ пятью перъсты, во Христа и во святую Троицу слагая по-вышереченному, какъ святии предаша. И при царѣ Иване бывый в Москвѣ помѣстный собор²⁶⁹ так же персты повелевает слагати, якоже Феодорит, и Мелетий, и Петръ, и Максим Грек научиша²⁷⁰, пятью персты креститися и благословляти. Тамо на соборѣ быша знаменосцы Гурий и Варсонофий и Филиппъ, русския чю-дотворцы²⁷¹.