Живая вещь

Ей подумалось, что самым надёжным, для её одинокого «я», сейчас было бы продолжать говорить, чтобы извлечь слова из него, чтобы он рассказал о своих невзгодах. Но что как не удастся? Она ведь и сама уже слишком отвыкла от слов, чтоб решиться словом вызвать слово. Поэтому она прибегла к другому надёжному средству: присела на пол возле его кресла, уронила светлую голову к нему на колени и сказала:

— Я правда тебя люблю. Мы сейчас одни.

Он погладил её по волосам, протянул к ней слепые руки, и сами они не заметили, как, в обнимку, медленно потянулись вверх по лестнице и ввалились в необъятность своей маленькой спальни. В постели они были счастливы, они знали друг друга, и любовь их была с ними. А слова, ненужные, неприкаянные, отлетели прочь. Перипетия. Танталовы муки. Морфология. Как беспределен человек в своих способностях. Как подобен некоему богу в постижении[233]. Люди умирали, и черви их ели, но было всё это не от любви[234] и не от сужения словарного запаса. Рука Дэниела, тяжело её обольнувшая, совсем не мешала спать, не тяготила.

28 Соломенный стул

Уилки протянул Фредерике свежий номер газеты «Манчестер гардиан». Они сидели и пили кофе в «Домике монаха», где кофеварка эспрессо была поновее, чем в «Александре». Здешний кофе имел более свежий, ядрёный вкус, его явно не разбодяживали, не цедили сквозь старую гущу. Пеночка тоже была что надо; да и корицу с шоколадной стружкой можно было попросить добавить.

«НОВАЯ ПЬЕСА В СТИХАХ АЛЕКСАНДРА УЭДДЕРБЕРНА. Драматург Александр Уэддерберн и режиссёр-постановщик Бенджамин Лодж, подарившие нам в год коронации „Астрею“, в этом сезоне решили порадовать нас новым спектаклем, в ином роде. Премьера драмы „Соломенный стул“ состоится в театре „Дельфин“. Это насыщенная, пронизанная клаустрофобией пьеса о бурных трагических событиях последних лет жизни Винсента Ван Гога. Главную роль — весьма трудную, учитывая лирический надрыв и дикие перепады настроения героя, — играет Пол Гринуэй, запомнившийся нам проникновенным исполнением роли Д. Г. Лоуренса в телепостановке „Смотри! Мы справились!“[235] подающего надежды „сердитого молодого“ режиссёра Джима Кобба. Гарольд Бомберг, наиболее знакомый нам как Лаэрт в стратфордском „Гамлете“ и решивший передохнуть от Шекспира, сыграет в новом спектакле Гогена. Майкл Уиттер, прямиком со съёмок „Хорнблауэра на Балтике“[236], перевоплотится в Тео Ван Гога. Восходящая звезда, молодая актриса Дебби Мун появится на сцене в нескольких образах, в том числе проститутки Рашель, которой художник вручил своё отрезанное ухо. По словам драматурга, „контуры пьесы ясно означились“ перед ним, когда он отдыхал в Провансе, стоило лишь „погрузиться мыслями в страстные и опасные споры“ между Ван Гогом и Гогеном. Бенджамин Лодж отметил, что эта пьеса — великолепное поле для многопланового актёра, и Гринуэй с его уровнем игры блестяще справится с ролью».

Заметка сопровождалась фотографией Гринуэя: буравящий взгляд поверх лоуренсовской клиновидной бородки; рядом — серо-белая репродукция последнего автопортрета Винсента в аквамариновых тонах, где он смотрит волком, сжав губы в тонкую линию; характерные вертикальные спиралевидные мазки фона практически неразличимы, подёрнутые вуалью из точек типографской краски.

— Их послушать, так ничего особенного, — разочарованно проговорила Фредерика.

— Вот станешь обозревателем мира искусства, — сказал Уилки (его она посвятила в тайну своего участия в конкурсе журнала «Вог»), — тогда и отыграешься. Когда у меня будет своя передача об искусстве на телевидении, сможешь приходить и говорить об Александре как о состоявшемся драматурге, не используя штампов — «насыщенная пьеса», «блестящий состав актёров», «проникновенное исполнение роли», — а также не сравнивая его с вездесущим Кристофером Фраем[237]. Ну что, поедем смотреть «Соломенный стул»? Соберём кембриджских ребят, возьмём напрокат автобус и поддержим премьеру? Помнишь, какой у тебя был ошарашенный вид той тёплой звёздной ночью в Авиньоне, когда мы с Александром спустились к тебе с крепостной стены, как падшие ангелы с небес? Твоё сердечко ещё трепещет при виде Александра? Я так и не понял, чем у вас всё закончилось?

Личные вопросы Фредерика оставила без ответа.

— Конечно, обязательно нужно взять автобус! Ты знаешь Рафаэля Фабера? Как думаешь, сможешь уговорить его поехать?

— Да, знаю и, наверное, уговорю. Его видели на спектакле «В ожидании Годо» в Лондоне, так что, очевидно, каким-то образом он туда выбирается. Но автобус, вероятно, ниже его достоинства. Для общества он человек потерянный, как ты уже, наверное, поняла.

— Потерянные люди в чём-то и удобны, — улыбнулась Фредерика. — Они настолько в себе, что не отнимают у других много времени.

— Тебе лучше было остаться со мной. Я бы занимал совсем не много времени — и исключительно приятными вещами.

— Нет, спасибо.