Живая вода

Кабы не конденсат на стенах и, как следствие, сырость, сидение в прохладном погребе в такую адскую жару можно было бы считать курортом. Точнее, не сидение — лежание: большую часть своего заточения Краузе и Хубер проводят в горизонтальном положении, для расхаживаний здесь просто нет места. Единственным источником света служит небольшое вентиляционное окошко в потолке. Через него до арестантов доносятся командные голоса и общий гомон — это прибывший на место взвод обустраивает базовый лагерь.

КРАУЗЕ (прислушиваясь)

Не меньше взвода пригнали. (Ворчливо) Если мы такими силами будем обкладывать каждую горстку партизан, скоро в Рейхе некого будет ставить под ружьё. (Снова прислушивается, узнаёт голос) О, и братец нашего майора с ними… (Хмурится) Как вспомню его ледяные глаза — в дрожь кидает.

КНУТ

Знаешь, Генрих, у меня такое чувство, что он намеревается начать охоту на болотного призрака.

КРАУЗЕ

Ну-ну. Я, конечно, пожелаю ему в этом удачи, но…

КНУТ

Что?

КРАУЗЕ

Пусть молит Бога, чтобы в свою очередь призрак не открыл охоту на него.

КНУТ

Я, конечно, могу ошибаться, но Бергензее-младший производит впечатление человека бесстрашного.

КРАУЗЕ (мрачно)

Это-то и скверно.

КНУТ

В каком смысле?

КРАУЗЕ

Самые страшные люди — как раз люди бесстрашные. Которые ничего не боятся: ни смерти, ни тюрьмы, ни угрызений совести, ни 13-го числа, ни живых мертвецов… Кстати, о тюрьме…

Фельдфебель достаёт блокнотик, похудевший за счёт былых вырванных листов для писем, и огрызок карандаша. Далее он что-то пишет на первой странице. Потом вынимает из блокнота фотографию семьи, убирает во внутренний карман, а блокнот с карандашом передаёт Хуберу.

КРАУЗЕ

Забери себе.

КНУТ

Зачем?

КРАУЗЕ

Если меня всё-таки повезут в город, на суд — всё равно отберут. А так у тебя останется память о старине Генрихе… Я там записал адрес. Если подвернётся такая возможность, отправь ту деревянную лошадку — помнишь? — моим. Это для Лилит. (Теплеет лицом) Она у меня собирает фигурки лошадей. Когда я уходил на войну, знаешь, сколько фигурок было в её коллекции?

КНУТ

Сколько?

КРАУЗЕ (улыбается)

112.

КНУТ

Ого!

КРАУЗЕ (тускнеет)

Сейчас, наверное, ещё больше.

Со скрипом распахивается дверь, и от резкого яркого света арестанты невольно жмурятся.

ЧАСОВОЙ (ЗК)

Эй, вы, там! На выход! Живо!

5.13. ХУТОР. ИЗБА ИВАНА. ГОРНИЦА. ИНТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Гюнтер сидит в горнице, за столом, на котором разложены разнообразные медицинские причиндалы. Часовой вводит в горницу арестантов.

ЧАСОВОЙ

Фельдфебель Краузе и рядовой Хубер по вашему приказанию доставлены.

ГЮНТЕР (часовому)

Обождите на улице. Когда понадобитесь, я вас позову.

ЧАСОВОЙ

Слушаюсь.

Часовой уходит. Гюнтер встаёт из-за стола и проходит к арестантам, которые наблюдают за ним с молчаливой настороженностью.

ГЮНТЕР

Та-ак, посмотрим, что тут у нас…

Берёт Хубера за подбородок, вертит его голову вправо-влево, придирчиво рассматривая сломанный нос, который уже не выглядит огромной грушей — опухоль заметно спала.

ГЮНТЕР

Хм… Недурно. (Резко тычет пальцем в нос, Хубер от неожиданности отшатывается) Что, настолько больно?

КНУТ

Никак нет, господин гауптштурмфюрер. Не настолько.

ГЮНТЕР

Оцените интенсивность болевых ощущений от нуля до десяти. Если считать, что ноль — отсутствие боли, пять — боль умеренная и десять — сильнейшая боль, какую только можно представить.

КНУТ

Четыре, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР

Даже так? В самом деле, недурно. (Далее переключается на Краузе, расплываясь в улыбке) Ба-а, фельдфебель! Похоже, вы наконец-то начинаете оправдывать свою фамилию… Краузе, «кудрявый».

Краузе смотрит непонимающе, а Гюнтер в ответ бесцеремонно гладит его по голове, которая до сих пор была лысой, как бильярдный шар.

ГЮНТЕР

Поздравляю, у вас появился первый пушок. Да ещё какой! Если дело пойдёт такими темпами, то в качестве рождественского подарка придётся преподнести вам расчёску.

Краузе теперь и сам проводит рукой по голове, с удивлением убеждаясь: да, у него на затылке действительно появилась какая-то щетина.

ГЮНТЕР

Закатайте рукав.

КРАУЗЕ

Какой?

ГЮНТЕР

Разумеется, правый. Ваша здоровая левая рука меня не интересует. (Краузе исполняет приказание, и Гюнтер внимательно рассматривает рану, нанесённую Иваном) Та-ак… (Жмёт на рану, Краузе невольно морщится). А в какую цифру оцениваете свои болевые ощущения вы?

КРАУЗЕ

Пять, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР

Неплохо. Совсем неплохо.

Возвращается к столу, садится. Достаёт из аптечки упаковку с иглами, вскрывает.

ГЮНТЕР

Хубер, берите табурет и подсаживайтесь.

Кнут покорно берёт табуретку, подходит к столу, с опаской смотрит на иглы.

КНУТ

Прощу прощения, господин гауптштурмфюрер, но… Клянусь Богом! В прошлый раз я честно отвечал на ваши вопросы и ничего не утаил.

Гюнтер смотрит на него недоумевающе, а потом вдруг начинает хохотать.

ГЮНТЕР