Живая вода

Это война, Хелен. А на войне, как вам должно быть известно, все средства хороши. (Далее — в оправдание.) К тому же я не требовал от вас сверхзлодейств. Всего лишь попросил лишить банду связи. Только это единственное и являлось условием нашей с вами сделки. И вы прекрасно справились, после чего должны были незаметно покинуть отряд. (Теперь уже заводится он.) Но вы, за каким-то дьяволом, предпочли потащиться с ними дальше. Сперва на эти, будь они прокляты, болота, а затем в эту, будь она трижды проклята, лесную глушь. Согласитесь, ведь я вас об этом не просил?

ЛЕНА

Я, как вы выражаетесь, потащилась за этими людьми… За этими чудесными, храбрыми, горячо любящими свою родину и готовыми отдать за неё жизни людьми, чтобы попытаться хоть как-то загладить свою вину перед ними.

КАРЛ

Один из этих чудесных людей, едва попав к нам, с превеликой готовностью сдал ваш отряд со всеми потрохами… Судя по выражению лица, вы этого не знали? Его фамилия… Аз-я-рьё-нок.

ЛЕНА

Я вам не верю.

КАРЛ

К вашему глубокому разочарованию, это правда. Даю слово барона.

ЛЕНА

Тогда тем более не верю.

КАРЛ (набычившись)

Вы пытаетесь меня оскорбить?

ЛЕНА (брезгливо, русск.)

Эк тебя, павлина, проняло! Носишься со своим баронством как с писаной торбой. А на самом деле — всего лишь законченный подлец.

КАРЛ

Извольте говорить по-немецки. Что вы сейчас сказали?

ЛЕНА (нем.)

Я сказала, что однажды вы мне уже давали своё баронское слово. Пообещав, что с моей сестрой и с её сыном ничего не случится. Тем не менее вы её убили.

КАРЛ (смутившись)

Уверяю вас, Хелен! То, что случилось с Хельгой, — это роковое стечение обстоятельств, нелепый несчастный случай. (Оправдывается.) А с её ребёнком всё хорошо. Он по-прежнему с бабушкой, в райцентре. Я нарочно заезжал справиться о них и распорядился, чтоб им выписали продукты… О майн гот!

(Такова реакция Карла на невесть откуда возникшего перед ними Ивана.)

ИВАН (Лене)

Дай-ка сюда!

Снимает с девичьей шеи автомат и резким движением бьёт прикладом в лицо Карла. Тот мгновенно откидывается на спину и затихает.

ЛЕНА (в шоке)

Что ты творишь, Иван?! Зачем?!

Иван закидывает автомат за плечо, садится рядом с Леной.

ИВАН

Затем, что нам с тобой тоже надо поговорить. (Кивнув на лежащего Карла, переходит на немецкий язык.) И в этом разговоре третий — лишний. Поняла?

ЛЕНА (не веря своим ушам)

А как же… (Мотает головой.) Ты говорил, у тебя в школе по немецкому кол был? Выходит, ты меня обманул? (Лишь теперь до неё запоздало доходит.) Ты всё слышал? Ой, мамочки! (В страхе зажимает рот ладошкой.)

ИВАН (печально)

Нет, Лена. Это ты меня обманула. (Горько вздохнув.) А ведь я, дурак такой, сегодня практически в любви к тебе признался. А ты, оказывается, с этим фашистом спуталась?

ЛЕНА (гневно)

Это тебе за «спуталась»!

Девушка отвешивает Ивану звонкую пощёчину, и тот в ответ, абсолютно на рефлексе, отвечает ей ударом — не кулака, но оттопыренной ладони в лицо. Но и его оказывается достаточно, чтобы Лена отключилась. Иван испуганно мотает головой, приходя в себя.

ИВАН

Ч-чёрт! Лена! Извини, я не хотел… Честное слово…

Он подрывается к тому месту, где оставил котелок, приносит, брызгает водой в лицо. Девушка оживает, открывает глаза.

ЛЕНА

Всё правильно, Ванюша. Так со мной, гадиной, и надо…

8.15. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. НАТ. НОЧЬ

Из хижины в ночь выходят Володя и Свешников.

ВОЛОДЯ

Пойду Ивана сменю. А ты давай, начинай потихоньку немецкую станцию подготавливать.

СВЕШНИКОВ

Интересное кино. А поспать мне, думаешь, не надо?

ВОЛОДЯ

Отоспимся в гробах.

СВЕШНИКОВ

Типун тебе на язык! (Сплюнув для верности, уходит.)

Путь Володи лежит мимо костерка, возле которого прилегла Агата. В хижине продолжают заседать командиры, так что ей никак не добраться до импровизированной койки под крышей. При том что умоталась она за эти сутки — предостаточно… Заметив девушку, лейтенант бросается к ней.

ВОЛОДЯ

Агата!

Заслышав родной голос, девушка мгновенно вскакивает, бросается навстречу. Молодые люди обнимаются, Володя страстно целует Агату.

АГАТА

Ты что? Вот дурной! Перестань! Увидеть могут!

ВОЛОДЯ

Ну и пусть смотрят. Смотрят и мне завидуют…

8.16. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. ИНТ. НОЧЬ

А в хижине всё никак не может завершиться затянувшийся военный совет. Сейчас здесь продолжают оставаться четверо: Командир, Особист, доктор и капитан Зимин.

ОСОБИСТ

И сколько раз вы пересекались с этим Гюнтером?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Дважды. Первый раз в 36-м, когда делегация немецких учёных прилетала в Москву на теоретическую конференцию. А второй — в 40-м, когда меня и нескольких моих коллег пригласили прочесть лекции во Франкфурте, в Институте исследований мозга Макса Планка.

КОМАНДИР (вздохнув)

В 40-м. Сейчас даже трудно представить, что ещё год назад мы с немцами чуть ли не корешились.

ОСОБИСТ (поморщившись)

Да уж… (Доктору.) Думаете, он вас вспомнит?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Безусловно. В Москве у нас с господином бароном имел место весьма жаркий научный диспут по вопросу… Хм… Не суть важно, но в какой-то момент наше «ломание копий» едва не перешло (усмехается) в «ломание стульев».

КОМАНДИР

Так ведь в споре и рождается истина.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ