Живая защита

— Зачем вы так? Не делать же новую, коробка-то готова, ее и думаю использовать… — попытался объяснить Барумов. Но Зимарин уже думал о своем.

— Да-с, понятно. А я, откровенно говоря, считал тебя, как бы сказать поточнее… порядочным человеком.

— То есть?.. — недоуменно заморгал Павел.

— Впрочем, кому нужен этот разговор? Продолжай. У тебя есть цель. Небось время по секундам расписано.

Слова прозвучали откровенным издевательством. Павел терялся в догадках.

— Что я плохого сделал?

— Ничего. Я говорю — продолжай. Понимаешь, не верилось. Но теперь — своими глазами. Желаю удачи…

И пошел из мастерской. Павел догнал у двери, загородил собою путь во двор.

— Это что такое? — вскинул брови Зимарин.

— Не выпущу!

В лице Павла было столько решимости, что Зимарин так и подумал: не выпустит!

— Издеваетесь? Вы-то чего лезете… Тузенкову подыгрываете? Что же, старайтесь! Оценит, воздаст…

Зимарин побагровел.

— Осторожней, молодой человек. Отдавайте отчет своим словам.

— Я отдам, отчитаюсь!.. Один идет контролировать да издеваться, за ним другой прет. Это вместо помощи? Я отчитаюсь… На первом же собрании!

— Попрошу не сваливать нас в одну кучу!

— Хоть в десять куч! Кроме не нашли, как пробраться в доверие к новому шефу? Или — так вернее? За меня строго не спросят!

— Прекратите!.. Я действительно был о вас хорошего мнения. — Зимарин попытался говорить спокойно. Какая польза от крика?.. Лучше бы не заходить сюда! Изобретает? Ну и пусть… — Но вы оказались другим человеком. — Не выдержал, голос накалился. — Ударились в новаторство? Живую защиту едва понюхали и — в новаторство? Я достаточно пожил, кое-что по запаху научился отгадывать. Ложными новаторами отравлялся, как ложными опятами. По горло сыт! А шумиха какая? Люди глохли! Хорошие люди! Терялись, забывали, куда идти… Только настоящего дела не хватало! А рабочие лошадки как были, так и есть. Не было шумихи только в нашей дистанции. Но теперь вакуум заполнен. Теперь я увидел изобретение… Дурачьте кого хотите! Изобрел… коробку от старого ЗИСа. Лишь бы шум поднять… На Дементьева силенок не хватило. С Тузенковым, конечно, легче. Своим новаторством затмить его задумали? Что ж, соревнуйтесь, грызитесь со своим однокашником. Кто кого, кто во что горазд… Противно смотреть! Молодые инженеры, самое работать! А чем занимаетесь?

Зимарина прорвало. Может быть, впервые за многие годы. Это был уже другой Зимарин, который вовсе и не пытался что-то выяснить в работе Барумова, чем-то помочь, а по сути дела жаловаться на свое не такое уж давнее прошлое и тем самым показывал душевную рану. И свое неверие.

— Эх вы-ы… — Павел махнул рукой и толкнул дверь. В мастерскую ворвался морозный ветер.

Так Павел давно не был взбудоражен. Весь вечер не мог настроиться на деловой лад. Будьте вы прокляты, контролеры! Собственные замыслы, обдуманные, выношенные, уже казались тощими, обласканное мыслью исполнение — примитивным. Конечно, примитивным! Ни один экспериментальный цех не возьмется изготовить самый маленький агрегат до весенних работ в посадках. Даже если сейчас разложить рабочие чертежи. Времени мало! Только и можно рассчитывать на свое примитивное исполнение. Если бы кто-нибудь помог! Даже просто физической силой. Поддержать, выточить на токарном станке, заварить..

«Наверно, не смогу».

6

Тонкие рельсы едва краснели ржавыми полосками на запыленном снегу. Они были проложены на песчаный пустырь несколько месяцев тому назад, когда в Сватовку приехал первый строительно-монтажный поезд. По ним прокатили на долгую стоянку вереницы вагонов, переделанных из обычных, грузовых, в жилье на колесах. С того времени по одинокому рельсовому пути не прошел ни один паровоз, ни одна дрезина. Лишь сбоку тянулась широкая дорожка, утоптанная сотнями рабочих: рано утром они идут на станцию, чтобы выехать со специальным поездом на перегон, поздно вечером возвращаются в свои вагонные квартиры.

Андрей Петрович Дементьев в сопровождении нескольких человек прошел по этой дорожке от станции к жилью строителей и монтажников. Зеленые вагоны с небольшими прямоугольничками окон, с деревянными ступеньками от земли до высоких тамбуров, с перилами, укрепленными железными откосинами, встретили тишиной и сухими завихрениями легкой поземки. Несколько вагонных рядов образовали широкие улицы. Посредине улиц на новых, отскобленных от коры сосновых столбах тянулись провода.

Жильцы городка привыкли к таборным условиям. На окошечках белели вышитые занавески, под многими вагонами лежали аккуратные, мелко наколотые поленницы из черных шпал. Рядом с колесами возвышались узкие железные ящики с углем.

Самая веселая улица — в центре. Первым на глаза Дементьеву попался длинный вагон со стенками, обшитыми листами железа, облепленными строгими линиями из кругленьких закрашенных заклепок. Под окнами белели большие буквы: «Вагон-клуб». У ступенек, что вели в широкий тамбур, под ногами хрустела россыпь серой подсолнечной шелухи.

— В вагоне такой же мусор? — спросил Дементьев.

Начальник строительно-монтажного поезда Федянин, маленький, крепенький, шепелявым голосом быстро доложил: