Живи, вкалывай, сдохни

Эта равнодушная реакция, по-видимому, отражала особенно распространенное среди технарей убеждение, что корпорации уже стоят на уровень выше правительств. В доказательство роста власти корпоративных суверенитетов в 2017 году Дания стала первой страной, назначившей «цифрового посла». Его работа заключается не в обычной дипломатии с иностранными державами, а в том, чтобы «установить и выдвинуть на первый план полноценные отношения с ИТ-компаниями, такими как Google, Facebook, Apple и так далее». После победы Трампа можно ли кого-нибудь обвинить в том, что он предпочел иметь дело с группой техмагнатов, которые, хоть и никем не избранные, все равно стояли у власти? И чьи бросающиеся в глаза интеллект, способности и стабильность резко контрастировали с плодами наших демократических процессов? Потери публичной сферы были завоеваниями частной. В той мере, в какой эти компании ускоряют упадок Америки, они прибирают к рукам все больше власти — и, согласно идеологии Сингулярности, ждут, что эта власть будет у них вечно.

Для королей Больших Технологий будущее выглядит радужным, каким бы мрачным оно ни казалось для всех нас. Но те, кто больше всего преуспел в мире технокапитализма, — люди вроде Ларри Пейджа и Питера Тиля, а также их приспешников — все сильней убеждаются в том, что система, которая сделала их элитой, создает им врагов быстрее, чем союзников. И это пугает их. В 2015 году New York Times сообщила о растущем спросе на защищенные «комнаты страха» [149] у обеспеченных горожан, опасающихся массовых беспорядков. По данным Forbes, богатые землевладельцы прибегают к исключительным мерам безопасности, включая установку инфракрасных камер по периметру, а также дымовых и перцовых мин-ловушек внутри помещений. Когда все эти фортификации падут, настанет пора отступать. В 2015 году на Всемирном экономическом форуме в Давосе экономист Роберт Джонсон, близкий к либеральному финансисту Джорджу Соросу, поведал, что знает «менеджеров хедж-фондов по всей планете, которые скупают аэродромы и фермы в отдаленных уголках вроде Новой Зеландии в поисках путей отхода». Тиль, стало быть, не будет скучать в одиночестве. Еще один участник Давосского форума, бывший экономист Всемирного банка Стюарт Уоллис, связал опасения элиты перед конфискацией богатства с сингулярианской мечтой о колонизации космоса. «Если бы можно было убраться на другую планету, многие бы так и сделали, — сказал Уоллис. — Богачи волнуются — и правильно делают».

Еще бы — на то есть все причины. Нынешние институты не способны ответить ни на один из вызовов современности, от деградации окружающей среды до неприемлемых уровней экономического неравенства. И богачи не единственные, у кого есть повод для беспокойства. Кто, в конце концов, находится в самой выгодной позиции, чтобы нажиться на нестабильности и подрыве системы? Новые техкороли или мы, пешки?

Но даже если наши общественные институты уцелеют в ближайшем будущем, очевидна тенденция к росту корпоративного контроля над всеми сферами жизни. Благодаря своей относительной популярности, огромным денежным запасам и доказанной способности подрывать и поглощать другие индустрии ведущие техкомпании готовы взять на себя непропорционально большую долю этого контроля. Без отпора со стороны объединенной оппозиции консолидированные силы частного капитала вольны установить свою вечную мозгократию — мир, где будут править программы, за правопорядком будут следить алгоритмы, а музыка будет создаваться машинами. Мир без секса, воздуха, деревьев. Мир серый, стерильный, без единого бага. Роботы-дворецкие будут подавать богачам свежую молодую кровь, ну а что до всех прочих — то нам придется вкалывать, вкалывать, вкалывать, вкалывать, вкалывать… пока не сдохнем. Уже нет времени отступать. Нет ни убежища, ни выхода, ни избавления. Уж точно не для нас. Или вы думаете, что Илон Маск прибережет вам местечко на последней ракете на Марс?

Эпилог Костры в Долине

Мои отчаянные мытарства в Кремниевой долине окончились вскоре после того, как я понял, что если собираюсь жить в палатке как бомж, то не нужно платить Airbnb за эту привилегию. Унизительные соревнования по питчингу не принесли мне ни стойкости характера, ни статуса, ни состояния. Казалось, что единственная победная тактика в стартап-игре заключается в отказе от участия, как сказал бы чрезвычайно разумный компьютер, распоряжавшийся ядерным комплексом США в фильме «Военные игры». Во время долгого полета из Калифорнии домой я предвкушал воссоединение с моей долготерпеливой женой — и внезапно почувствовал всепоглощающее чувство облегчения.