Живое доказательство (ЛП)

  Фрэнк все время слышит голос Кэти / Интересно, этого недостаточно? Восемь лет. Рядом с. Говоря это, это не казалось так долго. Но жить этим. Он покачал головой. Несколько дней он едва мог вспомнить, когда было что-то еще.

  — Извини, — Фрэнк наклонился к женскому табурету. — Я не расслышал, что ты сказал.

  «Я сказал, ты хочешь еще выпить здесь или ты готов уйти куда-нибудь еще?»

  Музыка снова изменилась, от какой-то гитарной группы, которая напомнила Фрэнку о The Byrds, обратно к Crusaders, альбому, который они записали восемьдесят первый, восемьдесят второй? – с Джо Кокером.

  — Мне здесь хорошо, — сказал Фрэнк.

  — Если только ты не беспокоишься?

  Она покачала головой и пододвинула свой пустой стакан к его; все это время они разговаривали, а он все еще не мог как следует разглядеть ее лицо.

  — Еще два, — позвал Фрэнк бармена.

  «То же, что и раньше».

  Конференц-зал был комфортно заполнен, но не переполнен.

  Молли смогла найти нескольких наиболее активных феминисток, опознала их по предыдущим мероприятиям, которые она помогала организовать.

  Представления женщин в СМИ. Мелодрама и семья. Она долго разговаривала со многими из них, уважая то, что они говорят. Они понравились.

  После краткого вступления, в котором Сара Дюнан поместила работу Кэти Джордан в контекст криминальной литературы после семидесятых, она задала ей ряд вопросов о ее карьере, ее фальстартах, а теперь и успехах. Затем Дюнан резюмировал преобладающие политкорректные прочтения криминальной литературы и попросил Кэти высказать ее мнение. Из зала посыпались вопросы, скорее испытующие, чем враждебные, и на этом интервью закончилось: вежливо, профессионально, неконфликтно.

  Кэти решила завершить сессию чтением и выбрала первую главу «Мертвого груза». Мгновенно едкий, слегка самоуничижительный голос Энни К. Джонс заставил аудиторию замолчать, и когда она закончила, это вызвало бурные аплодисменты.

  Молли вышла на сцену, чтобы официально поблагодарить обеих женщин и уверенно завершить процесс. Теперь она могла отвести их в бар отеля, угостить выпивкой, извиниться, вернуться домой и отдохнуть, радуясь, что вечер прошел без происшествий.

  Все еще в баре Фрэнк объяснял разницу между латте и мокко, хотя и не был уверен, что его спутница все еще слушает, а если и слушала, то поняла ли она. Там, где раньше позади них было несколько футов пространства, теперь их постоянно толкали и толкали то один, то другой из молодых людей, которые стояли группами вокруг них, курили, пили и смеялись. Громкость стереосистемы увеличилась в четыре раза, и все, что сейчас воспроизводилось, казалось, состояло из глухих басов и почти ничего больше.

  — Хочешь попробовать где-нибудь еще? — спросил Фрэнк, прижавшись ртом к ее волосам.

  — Я думал, тебе это неинтересно?

  "Мне это интересно." Он задавался вопросом, как долго ее рука была на его колене.

  - Тогда давай вернемся к тебе.

  "Как ты имеешь в виду?"

  — У тебя есть комната, не так ли? Ты остановился в отеле?

  Фрэнк покачал головой. Теперь, когда он мог видеть ее, ему понравилось то, что он увидел. Нравилось ее дыхание, слегка сладкое, на его лице.

  «Мы не можем пойти туда».

  — Я думал, ты здесь один. У тебя есть жена или что-то в этом роде?

  — Это не имеет значения. Мы просто не можем вернуться в мою комнату, вот и все.

  Он позволил своей руке накрыть ее, где она все еще лежала высоко на его бедре.

  — Что не так с твоим местом?

  «Мы поедем в другой отель», — сказала она и улыбнулась.

  «Пока ваша кредитная карта подходит для этого».

  «Эй, не беспокойтесь о деньгах. Но как вы думаете, мы куда-нибудь попадем так поздно? Город кажется мне довольно оживленным».

  — Не беспокойся об этом, — сказала она, осторожно слезая со стула.

  "Просто поверь мне."

  Тридцать восемь. Резник впервые увидел Шэрон Гаметт; солнце слабо выглядывало из-за зимних облаков, а земля под их ногами покрылась инеем. Все вокруг них. сильный запах свиного корма и свиного дерьма. Другие офицеры молчали, перетаскивая через колеи носилки с телом молодой женщины, запечатанным под толстым пластиком, кое-где испачканным грязью.

  Теперь, когда она пробралась к нему через стойку, Резник понял, что она и выше, чем он помнил, и, вероятно, старше. Единственное черное лицо у сэра Джона Борлейса Уоррена.

  "Ваш местный?"

  Резник усмехнулся.

  "Не совсем."

  После того, как Шэрон позвонила ему и сообщила информацию о вероятном поставщике наркотиков Марлен Киноултон, он позвонил Норману Манну на Центральный вокзал, и выбор места встречи был сделан криком офицера отдела по борьбе с наркотиками.

  "Пинта?" — спросила Шэрон.

  «Гиннесс, спасибо. Половина».

  К тому времени, как ее обслужили, к ним присоединился Норман Манн с пивом в руке, темными волосами, густыми на голове и завившимися над воротником черных кожаных курток, явно купленных на работе.

  Резник пожал ему руку и представил.