Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта

…От дома Жадимеровского, «фридрихсгамского первостатейного купца», рукой подать до Невского проспекта, а там – великолепный книжный магазин Беллизара и лавка Смирдина, где всегда можно приобрести литературные новинки, – такое соседство не могло не радовать Пушкина. В числе гостей книгопродавца и издателя Смирдина, когда тот, переехав на Невский, задал там знатный обед для петербургских писателей, был и Александр Сергеевич.

В годовщину новоселья Смирдин вновь собрал гостей на литературное застолье, и Пушкин, присутствовавший на нём, был необычайно оживлён, весел и остроумен.

В доме на Большой Морской случались и семейные торжества: в феврале 1833 года пышно праздновали восемнадцатилетие Сергея Гончарова: за именинника поднимали бокалы с шампанским «Мадам Клико».

Сергей Николаевич – единственный из братьев Гончаровых, кто оставил о Пушкине поистине бесценные воспоминания, рисующие его облик без хрестоматийного глянца. Он один из немногих, кто близко знал Александра Сергеевича, его привычки, особенности характера: «Одним могли рассердить Пушкина не на шутку. Он требовал, чтобы никто не входил в его кабинет от часа до трёх; это время он проводил за письменным столом или ходил по комнате, обдумывая свои творения, и встречал далеко не гостеприимно того, кто стучался в его дверь».

И в то же время, по наблюдениям Сергея Николаевича, у поэта «был самый счастливый характер для семейной жизни: ни взысканий, ни капризов».

В мае Пушкины (в гости к сыну и невестке пожаловали родители поэта) вновь собрались за праздничным столом, на сей раз поднять бокалы с шампанским за здоровье годовалой Маши. В начале июня здесь чествовали именинника Александра Сергеевича.

Вскоре из-за небывалой жары в Петербурге Пушкины переехали на дачу на Чёрной речке. «Дом очень большой: в нём 15 комнат вместе с верхом. Наташа здорова, она очень довольна своим новым помещением», – сообщает Надежда Осиповна дочери Ольге.

На даче Миллера в июле 1833 года поэт вновь испытал радость отцовства – на свет появился сын, его любимец и отрада. «…Рыжим Сашей Александр очарован; говорит, что будет о нём всего более тосковать – Надежда Осиповна делится с дочерью своими наблюдениями – Всегда присутствует, как маленького одевают, кладут в кроватку, убаюкивают, прислушивается к его дыханию; уходя, три раза его перекрестит, поцелует в лобик и долго стоит в детской, им любуясь. Впрочем, Александр и девочку ласкает исправно».

В доме Оливье «против Пантелеймона»

Квартиру в доме Оливье снимает сама Наталия Николаевна. Новая квартира большая (но и семейство увеличилось), стоит она немалых денег – 4800 рублей в год! Да место замечательное – рядом великолепный Летний сад!

Новостью с дочерью спешит поделиться Надежда Осиповна: «…Знаем только их новый петербургский адрес: на Пантелеймонской улице, в доме Оливье, поблизости от Кочубеев».

Первоначальные строки договора, где представлены две стороны: «1833 года Сентября 1-го дня я, нижеподписавшаяся Супруга Титулярного Советника Пушкина Наталья Николаева, урождённая Гончарова, заключила сей договор с Капитаном Гвардии и Кавалером Александром Карловичем Оливеем…»

В контракте на наём квартиры, состоявшей из десяти комнат в бельэтаже, а также с кухнею во флигеле, «с двумя людскими комнатами, конюшнею на шесть стойл, одним каретным сараем, одним сеновалом, особым ледником, одним подвалом для вин», оговаривались хозяином особые условия: квартиру «содержать в целости, чистоте и опрятности и оной никому не передавать», смотреть, чтобы слуги вели себя «благопристойно, ссор, шуму и драк в доме и на дворе» меж собою не заводили, «иметь крайнюю осторожность от огня» и «по вечерам и в ночное время по двору… ходить, имея свет не иначе как в фонарях», пользоваться чердаком «единственно для сушки белья».

Такова проза обыденной жизни XIX века, скрытая под романтическим флером грядущих столетий.

…Мучительно для молодой жены безденежье. Надежда на брата Дмитрия: он хоть не часто, но помогает. Ему в Полотняный Завод адресует полное благодарности письмо Наталия Пушкина:

«Эти деньги мне как с неба свалились, не знаю, как выразить тебе за них мою признательность, ещё немного, и я осталась бы без копейки, а оказаться в таком положении с маленькими детьми на руках было бы ужасно.

Денег, которые муж мне оставил, было бы более чем достаточно до его возвращения, если бы я не была вынуждена уплатить 1600 рублей за квартиру; он и не подозревает, что я испытываю недостаток в деньгах, и у меня нет возможности известить его…»

Сколько в этих незатейливых строчках такта, особой деликатности, нежелания бросить хоть малую тень на имя супруга!

Пушкин, квартиру хоть и не видел – в ту пору его в Петербурге не было, – с выбором жены согласился: «Если дом удобен, то нечего делать, бери его – но уж по крайней мере усиди в нём».