Живой товар

— На черном месяц со звездочкой…

— Кто знает, чей это флаг?

— Месяц — значит, мусульманский.

— Можете не гадать, — проворчала Лена, уткнувшись подбородком в колени. — Ливийский флаг. В Ливию везут. Оттуда до Нигерии рукой подать.

— Я слыхала, в Ливии война, — испуганно пробормотал кто-то.

— В Африке повсюду война.

— Ливийцев могут досмотреть. Они, кажется, террористы и все такое.

— Думаешь, на корабле один такой трюм? Ты его видела? Длиннющий. Наш люк заварят или контейнерами заставят.

— Кричать будем.

— Хоть до посинения ори, не услышат.

— А давайте попробуем?

— А что, идея. Девки! Давайте закричим!

— Смысл?

— Просто. Чтобы знали. Мы не овцы.

— Может, испугаются.

— А ну…

Лена первой набрала полную грудь воздуха и внезапно завизжала со всей силы, на которую была способна, со всем отчаянием, переполнявшим ее. Это было близко к ультразвуку. Девушки одна за другой присоединяли свои голоса к общему хору. В трюме творилось что-то невообразимое. Одни вскакивали на ноги, другие падали навзничь, третьи скакали, как обезумевшие мартышки. Лишь немногие хранили молчание и затыкали уши. В подавляющем большинстве пленницы вопили самозабвенно и без устали. Это было похоже, как если бы включился реактивный самолет.

Лора кричала вместе со всеми. При этом она трясла головой и царапала ногтями собственные ладони. Спонтанная импровизация превосходила сцены, творившиеся на концертах времен битломании. Из-за недостатка освещения все происходило в черно-белом изображении.

Неизвестно, на сколько хватило бы тонких девчачьих голосовых связок. Но нигерийцам наверху их поведение не понравилось. В трюм полетели две дымовые шашки и газовая граната, какие используются при разгоне демонстраций. Торговцы живым товаром знали, что делали. В замкнутом пространстве дым и слезоточивый газ подействовали убийственно, особенно на тех, кому выпало несчастье находиться в непосредственной близости.

Кашляя и плача, девушки стали валиться на грязное днище и закрывать лица чем придется: руками, одеждой, тряпками. Некоторые задыхались, тем более что люк наверху захлопнулся, погрузив трюм в кромешный мрак. Бунт был подавлен.

— Что, допрыгались? — раздался злорадный голос из темноты. — Разорались, дуры ненормальные. Теперь совсем без воздуха будем. Вонища!

Девушка закашлялась.

— Так ты сама кричала, Лана, — напомнили ей. — Я видела.

— Ну, кричала. Тоже дура.

Лора сидела в темноте и утирала слезящиеся глаза. Она не знала, чем были вызваны слезы. Скорее всего, не только газом.

— В сортир как теперь ходить? — спросил чей-то голос. — Ничего не видно.

— А ты по запаху. Не ошибешься.

Многие засмеялись, их смех напоминал усталый кашель выдохшихся людей.

Для малых и больших нужд пленниц в трюме были установлены три биотуалета. На сколько их должно было хватить? Или, когда наполнятся, их заменят? Вряд ли. Нигерийцы не станут понапрасну спускаться вниз. Они еду и воду сбрасывали с палубы, нимало не заботясь о том, что коробки и бутыли падают прямо на девушек. Дележку осуществляли те, кто сидел под люком. Раньше там было светлее. Престижные места.

Люк приоткрылся, в него заглянули две темные физиономии.

— Успокоились? Еще раз такое повторится, мы вам столько «черемухи» накидаем, что передохнете.

— Врешь, — прокомментировала Лена. — Вам нас живыми довезти нужно. Нельзя дать добру пропадать.

— Это кто там такой умный?

— А ты спустись, погляди. Что? Боишься?

И опять пленницы засмеялись. У них в трюме было немного занятий. Смеяться и плакать, плакать и смеяться. Еще крыс отгонять. Маленькие твари, казалось, обезумели. Наверное, газ на них так подействовал. Или же они приняли дым за пожар и теперь метались повсюду с пронзительным писком, скакали по ногам и плечам, кусались.

— Есть предложение! — повысила голос Лена. — Если каждая из нас убьет по одной крысе, то их вообще не останется.

— Покажи пример.

— Вот!

Лена показала дохлую тварь, повисшую на длинном хвосте. Инициатива не получила поддержки.

— Я не могу, — призналась Лора. — Не могу убивать.

— А я могу. Я теперь все могу. И на коленях стоять, и убивать. Одно другому не мешает. Хорошие учителя попались.

— Знаешь, я тоже, наверное, смогла бы убить. Но не крысу. Человека.

Лена посмотрела на подругу сквозь отросшую челку:

— Кого, например?

— В первую очередь шлюху Роксану, попадись она мне, — сказала Лора. — Если бы не она, черные бы не всполошились и мой отец добрался бы до нас.

— Отец, отец! Только и слышно. И что он смог? Да ничего.

— Его, может, убили.

— Значит, позволил себя убить. Не должен был.

Лора сникла. Оля вступилась за нее:

— Зря ты так, Ленка! Человек переживает. Отец все-таки.

Лена отвернулась.

— Да я ничего. Злюсь просто.

— На кого? — спросила Лора, давая понять, что инцидент исчерпан.

— На всех, — был ответ. — На себя в первую очередь. Мозгов бы раньше. Теперь поздно. Только мысли разные. Хотела бы я не думать. Совсем. А еще не злиться. Бесполезно.

Но тут неожиданно появился объект, на котором можно было сорвать злость.

Все взгляды поднялись к люку, который открылся полностью, впуская в темноту колонну солнечного света.