— Ага. Я и говорю — цена в этом сегменте как на упомянутые дверные ручки. Поэтическая цена, одним словом.
История про разговоры DCVII
— Ужасный человек-миксер.
— Человек ластик.
— Человек гуммарабик.
— Человек-скоросшиватель.
— Человек-дырокол.
История про разговоры DCVIII
— Вот ведь, какие люди интересные. Читают хорошую книжку, а сами всё думают: "Кто это, кто это написал? Был и у него хуй?" Важно им…. Пытливые…
— Нет. Я понимаю. Если книжка плохая, то вопрос закономерный. Как и любой другой. Надо же от плохой книжки хоть какой интерес поиметь.
— Не скажите. Я сначала думаю: был (есть) ли у него х..? А потом уже читаю..
— Это вид страховки на случай, если книжка окажется плоха? То есть, читаю эту гадость, а о чём подумать уже есть?
— Это — выбор оружия. В случае чего чтоб знать — на что направить.
— О! Тогда эта проблема аналогична проблеме гендерной принадлежности автора. Действительно, если нет хорошего универсального оружия, приходится выбирать с оглядкой на.
— …подумалось… а ведь есть универсальное… "В печку!"
— К сожалению это из авторского арсенала.
— Нет, из читательского.
— Это у вас читатели-гиганты. Реальный-то весь тираж не перебросает.
— Можно от пары книг такое счастье получить… Вот одно молодёжное движение аж озолотилось даже.
— Оно продавало пепел книг Сорокина на вес?
— Нет, на объём фальшивого унитаза. До сих пор проесть не могут.
— Как много дивных историй прошло мимо. Расскажете?
— А что рассказывать. Засунули Сорокина в картонный унитаз перед Большим Театров, отчитались за бабло.
— А бабло-то откуда? Сорокин за пиар отдал?
— Сорокин тоже был на ставке.
— Ставленник закулисы Большого театра?
— Отож. Теперь её приходится ремонтировать — поистаскалась.
— Но не запросто же так, а во славу таланта! Можно и поремонтировать.
История про разговоры DCXVIII
— Какие только люди не ходют по квартирам! Вот недавно пришли комики-вояжёры, и ну с порога: «Подарки! Подарки!»… И будто наёмные убийцы или цирковые фокусники достают ворох ножей. «Дайте, — только говорят, нам всего тыщу рублей отступного, потому как неловко ножи дарить, примета плохая»… Ни фига себе подарочек! Двенадцать столовых ножей!
— Знаю. И потом Маруську везут в Склифасофскава, и там ее окружают двенадцать профессорей. И каждый из них вынимает один из столовых ножей.
— А вот и не угадали! Когда с ножами не получилось, они вынули из мешка утюг — не мытьём так катаньем. Потом миксер… Их скоро не стало видно за этой грудой вещей, так, складывая тысячи и тысячи мы приблизились к цене небольшого автомобиля.
Потом пришли измождённые старухи, умоляя купить кухонные занавески, которыми им выдали зарплату в год падения Советской власти.
— А ко мне мормоны всё ходят.
История про разговоры DCIX
— Я вот нанотехнологии изучаю.
— Под мелкоскопом? Напишете?
— Да нет. Я сегодня обсуждал с друзьями не миф ли все эти нанотехнологии, и не служат ли они в основном для распила денег. То есть такой абсолютный денежный насос — ещё круче, чем борьба с дырами в озоновом слое.
— Я тоже так думаю. Типа: «Пилите, Шура, пилите»!
— Ужас там какой-то с ними. Ужас. Ага. То есть, главное, что всем это якобы нужно, а на самом деле — нет.
— Не знаю насчет «нужно», но касательно реализуемости действительно есть большие сомнения. Так что правильно, правильно.
— Надо кому-нибудь сюжет продать. Лирический. Про эти технологии.
— Точно. Про однополую любофф натуральной РНК к синтетической ДНК. Но в их идиллию вторгается роковое фуллереновое яйцо С70.
— Это как в старой «Мурзилке» про жизнь электронов и позитронов. Вот что, кстати, был настоящий первый советский киберпанк. А вовсе не Электроник, как принято считать.
— Электроник — фуфло. Жизнь Карика и Вали — вот первая повесть о нанотехнологиях. Только чуть адаптированная по размерам.
— Карика и Вали? Не припомню… Не про сильно уменьшившихся пионеров, случайно? Что-то такое?
— Это великая книга.
История про разговоры DCXXI