Живой Журнал. Публикации 2001-2006

— Я нехорошо с вами поступил, Николай Александрович, — сказал Сакинишвилли, сокрушенно опустив голову, отчего двойной подбородок бывшего президента сделался тройным. — Я вас использовал. Это могло стоить вам жизни, хотя Гиви и его ребята за вами приглядывали.

— Всё те же ребята из «Эскадрона»? — блеснул осведомленностью Фандорин. Иосиф Гурамович восхищенно закатил глаза, как бы отдавая дань проницательности собеседника.

— Да. Это специальное подразделение, которое я создал, когда узнал, что начальник департамента госбезопасности страны завербован аджарцами. Николас снова принялся изучать меловые отложения на стенках вагона. Ниже гневной инвективы школьника шло уж совсем неприличное.

— Некоторое время назад мне детективы редактировать приходилось, третьесортные, разумеется — вот это место я с легкостью могу там представить, один в один, это родовые пятна такой литературы. Доктора Живаго не читал, Акунина тоже, одной страницей обошлась через плечо у кого-то в метро, но поразительно, что можно так писать — он же все-таки не милиционер из Сибири, который первый раз в руки ручку взял, он же книги читал, чужие. Как можно писать и как можно читать — мне физически больно, когда я такое вижу, как будто меня отравили

— А в каком из романов Акунина (на знаю ставить ли кавычки в слове романы) сюжет на ваш взгляд закручен очень жёстко? Мне казалось, что он сюжетом пренебрегает из каких-то, мне не совсем понятных соображений. Или даже разрушает сюжет иногда вместе с жанром, иногда отдельно.

— Ну, ты загнул. Ты просто скажи, как учили в школе.

— Я теперь стесняюсь просто говорить, сам же мне велел вести себя тут типа культурно… Мысль небогатая — Акунин либо разрушает жанр(сознательно конечно) как в последних книжках, когда действие "провинциального детектива" разворачивается в мировых столицах, неторопливый детектив превращается в боевик с элементами фантастики — Терминатор-3… Либо только сюжет делает нелепым, например в Левиафане, когда весь сыр бор из за платка, который является единственный уликой и который любой начинающий грабитель уничтожил бы через 20 минут после кражи. Это — два тока примера, но по моему в каждой его книге сюжет нарочито нелеп, начиная с первой самой.

— Ой, а что — Фандорин оказался педофилом? А какой из них — старший или младший? А можно хотя бы абзац из текста по этому поводу? У меня есть одно знакомое желтое издание, которое готово взяться за эту тему.

— Да нет, почему Фандорин? Зачем Фандорин? Это пропавший корреспондент — педофил. То есть, даже не очевидный педофил, просто на это намекается — тем как он мальчика усыновляет, что говорит в конце и т. д.

— Жаль. А то я у юзера r_l почитал и подумал, что педофил. А ведь как красиво можно было бы расстаться с порядком надоевшим всем персонажем… И еще денег на скандале срубить. И еще престижную параллель с Набоковым провести, а не только с Толстым;-)

— Ну, там на Набокова толстый намёк, а не какая-то параллель. Там этот чувак едет с мальчиком по трассе, и обнаруживает, что за мальчика нужно платить по-взрослому, то есть в зоопарк на него уже нет детской скидки. И корреспондент думает о том, что он уже не вполне отщепенец.

Это почти точная цитата из "Лолиты", когда Гумберт-Гумберт обнаруживает, что за Лолиту тоже нужно платить где-то, в каком-то музее, по-взрослому.

— Вообще, такие явные намеки все-таки уже за гранью вкуса. Похоже на капустник филфаковцев, то, что Вы описываете. Мне всегда казалось, что это как идеи первого ряда — надо обхохотать на этапе мозгового штурма, порадоваться, как оно могло бы сыграть — и отложить за банальностью. Кстати, у Нагибина (который, кажется, самой своей фамилией был обречен на стыдноватую сложноподчиненную связь с Набоковым) — в "Теще моей золотой" просто полностью перевернутая Лолита. Вплоть до целых кусков, переписанных как в игре в антонимы, знаете, когда переделывают песню Окуджавы и получается "Я изюмную мякоть из неба холодного выну…"

— Да я про это и говорю. Я бы вообще запретил капустниками заниматься, кому за тридцать. Резеда минус! Резеда минус!

— Чем же нам еще заниматься-то, когда за тридцать? Лирический возраст уже прошел, всех, кого надо — отстреляли в осьмнадцать лет. Капустник — неплохой и безобидный выход для природного цинизма. Поэтика экзистенциального ужаса на ровном месте еще хуже. Только это все же потеха, а не профессиональная деятельность.

— А скоро выйдет на бумаге?

— Через неделю-две я думаю. Вон r_l уже в пресс-тираже читал — у себя делится.

— Не будет вам "через неделю-две". Я через "неделю-две" и не обещал никому.