Живой Журнал. Публикации 2007

Как военного деятеля И. В. Сталина я изучил досконально, так как вместе с ним прошел всю войну. И. В. Сталин владел вопросами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими с полным знанием дела, хорошо разбираясь и в больших стратегических вопросах. В руководстве вооруженной борьбой в целом И. В. Сталину помогали его природный ум, богатая интуиция. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, оказать противодействие врагу, провести ту или иную крупную наступательную операцию. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим».

Однако сначала Сталин был богом, потом оказался исчадием ада, а потом наступил период, когда Сталин стал чем-то вроде Волан-де Морта, фигурой умолчания. Все знают, что он есть, но вслух никто о нём не говорит. Дальше всё смешалось в кашу, но ясно, что в то время, когда каждое появление Сталина, особенно в мемуаристике, было санкционированным и редактированным, все эти долгие пассажи о Верховном Главнокомандующем ни в какие ворота не лезли.

Голованов сам испытал угрозу ареста, расстреляли зятя-чекиста, но он был предан вождю, о чём честно и пишет, говоря не только о принятии решений, но и о частной жизни. Сталин посоветовал Голованову лечится от странного нервного заболевания водкой (и тот вылечился — и жизнь его из пальцев не стала больше течь. Егор трусы стирает, он койку застелил, И тает, тает, тает в крови холестерин…». Или там после пьянки Черчилля выводят, поддерживая под руки, «а я стоял как завороженный и смотрел на Сталина. Конечно, он видел, что я все время наблюдал за ним. Подошел ко мне и добрым хорошим голосом сказал: «Не бойся, России я не пропью. А вот Черчилль будет завтра метаться, когда ему скажут, что он тут наболтал…» Немного подумав, Сталин продолжил: «Когда делаются большие государственные дела, любой напиток должен казаться тебе водой, и ты всегда будешь на высоте. Всего хорошего». — И он твердой, неторопливой походкой вышел из комнаты».

В начале семидесятых, когда воспоминания Голованова только печатались в журнале, лётчик-испытатель Марк Галлай написал Голованову письмо. Авторитет Голованова у лётчиков высок — и, кстати, когда над оккупированной территорией сбили самого Галлая, он, как и многие другие лётчики дальней бомбардировочной авиации, никакие фильтрационные лагеря не проходил, а сразу продолжил летать — именно потому что Голованов выбил такое условие для своих пилотов.