Живой Журнал. Публикации 2007

— Манная каша сожрана. Пришлось пить коньяк.

— У вас в семействе, насколько я поняла, и манную кашу делают на кофе с коньяком.

— Нет, но сложный. Предмет требует сплетней изысканных, остроумных — и, желательно, в стихах. А с тех пор как меня перестали звать на салат "Оливье" весёлости во мне поубавилось.

— Да, салат Оливье требует остроумия и изысканности. Это хорошо знают в одном сообществе и постоянно тренируют эти навыки применительно к салату и мясу по-французски. Кстати, в прошлый понедельник пришлось выбросить полтазика невостребованного оливье. Ужаснитесь.

— Да это ж… Это просто… Да после этого… Не знаю уж как…

— Ну, завтра, например, могу предложить общество Оливье — без меня, правда. Но это никак не должно остановить истинно влюбленного в оливье. Там, сочувствуя вашей страсти, вам обязательно предложат и добавки дадут.

— В этом наблюдаю некий вызов и провокацию. А я выше этого. Это не свободный и демократический "Оливье", нет. В нём чечевичный привкус.

— Да бросьте — вызов. Можно подумать, мне сдалось ваше первородство. Что в этом предложении притесняет вашу свободу? Даже напротив. Очень даже демократический, коммунистический у нас оливье, с колбасой. Пароль — "дайте мне "красного", "красного" этого. Но если вы и вправду попросите красного, вам дадут винегрет, факт. А мы с «оливье» теперь ходим по разным сторонам улицы. У нас с ним любовь без взаимности — я его люблю, а он меня нет. Он меня мучает до изжоги. Нет в жизни щастья.

— Тогда — красненького.

— Нет, от красненького, особенно если это божоле, у меня изжога еще хуже!

Амели ты, моя Амели
Я хочу рассказать тебе поле
Потому что без вантуза что ли
Разлюлю я мою Амели.
Не от парня с техасских равнин,
Но от парня с московских окраин
Что изведал немало закраин
На границах родимой земли.
А твой байкер скучен и пресен
Он не ведает правильных песен
Амели ты, моя Амели.

— Бене, Бене… У нас вошло в традицию поминать бедняжку шагане. Не случайно, видать, судьба свела нас как-то за просмотром фильма о Есенине… мда… Амели? Это тоже из Библии? Первая жена Иакова?

— Нет, это наложница прекрасного Иосифа, которая родила ему сына Берию. И горе вошло в их дом. А он, между прочим, три года за нее во флоте на Чермном море отслужил, вот как.

— Тогда вот:

На счастье, друг, дайл-апу дали мне
Недаром я любезен здесь народу
Давай с тобой поститься при луне
Про сны о чем-то большем и погоду
Пожалуйста, голубчик, не вяжись
К моим ошибкам орфографическим
Такая здесь у нас начнется жжисть

Кажется, впрочем, я намудрила с клаузулами. Не сильная я в стихоплетстве.

— Ты знал! Ты знал! — потому что я вычеркнул строки про кудри, что свесились до кровавой земли. Ай лю-ли!

— Вот так — все самое интересное подвергается жестокой самоцензуре. Я знала, действительно знала, каким смертоносным оружием становится вантуз в ваших маньяческих руках.

— Это клевета:

Нет, это повесть о пинцете.
Что преступно в ране позабыт.
У хирурга на ланцете
Капля красная дрожит.

Извините, если кого обидел.

24 сентября 2007

История про разговоры CMVI

— Живой Журнал хорош тем, что это сублимированная жизнь — именно тем он и хорош: жизнь лишена воды, концентрирована и расфасована. В связи с этим очень интересны внутренние ритуалы — «отфренживание-зафренживание», «забанивание-разбанивание». Участники сублимированной жизни срочно придумывают формирующие ритуалы. Это безумно интересно.

Вот появился «глаз», то есть опция просмотра тех, кто читал твои записи в публичном дневнике. Пройдёт год или два, и она протухнет, подмигивание этого глаза забудется, а у участников останется только память о поджатых губах разных пуристов. Я вот помню, сколько копий было сломано по поводу приглашений в Живой Журнал — а сейчас про них никто ничего не помнит. И сие пройдёт.