Живописный труп

Додон всплеснул руками, Правдорубов начал поглядывать на дверь, Оскар листал фотографии девушек в приложении для знакомств. Генерал почесал лоб, предчувствуя визиты в дом сотрудников правоохранительных органов, которых ему приходилось унижать ради брата-придурка. Эльвира заинтересованно слушала, наклонив голову. Вишенки на диване пребывали в крайней степени возбуждения.

– Ого! А зачем? Это же какой срок дадут!

– Она знала чью-то тайну?

– Может, она была, – Анна снова начала растягивать слова, – тайным миллионером?

– Миллионер, Аня, убирался бы лучше. И не оставлял бы тазик посреди комнаты. Хотя, конечно, есть еще чиновники и золотая молодежь. Технически они тоже миллионеры. Эти могут.

– Все как у Агаты Кристи! Как мы с тобой и хотели! – Аня вооружилась телефоном. – Представь, что ты подозреваемая.

– Я живописный труп!

Жизель откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.

– Труп бана-ально. А вот как бы убийца отреагировал?

– Да никак. Отравил бы нашего нудилу. Это публика без сантиментов. Им не до реакций. Ой, Платон Степанович, «нудила» – это я не про вас.

Смородина прервал творческий процесс книгочеек.

– Я знаю, кто убил Тосю. Этот человек сейчас в этой комнате.

– И нас он тоже хочет убить?

– Нет, прекрасные дамы, но только потому, что дотянуться до ваших денег ему будет затруднительно.

Жизель не унималась. Она была одета в длинное женственное платье в цветочек и была похожа на аристократку XIX века, пребывающую на отдыхе.

– А что это у вас за коробочка из-под печенья? Я такое ела в девяностых.

– Вот с этого вопроса и начнем. Жанна, портреты ваших родителей всегда висели в главной зале?

– Нет, это я повесила их туда, когда вернулась из Англии.

– А где они висели раньше?

– Они были свернуты в рулоны. Я их нашла в кладовке.

– А почему вы не замечали их раньше?

– Они были не там, где бытовая химия, моющие средства. А на самом верху, в пыли.

– Именно. В пыли. Если они лежали там пятнадцать лет, холст должен был как минимум пропылиться. Но допустим, что им повезло. Почему вдруг вы полезли наверх? Хотели навести порядок? Вспомните, пожалуйста.

– Расхламление – модная тема. Я помню, Оскар мне какие-то брошюрки приносил. Я что-то выкинула из своей комнаты. А потом он еще ходил со мной, говорил, что энергия не будет циркулировать. О чем еще ты спрашивал? Какая-то отвертка тебе была нужна.

– Как я могу помнить? – ответил Оскар. – Это год назад было.

– Вспомните, как вы первый раз их увидели? Вы сразу поняли, что на них изображено?

– Просто заинтересовалась… Потом аккуратно спустила вниз. Сзади были надписи – имена родителей и под каждым подпись Мылова. Причем подпись больше чем и фамилия, и инициалы клиента.

– Вы сразу узнали отца?

Жанна хихикнула.

– Папа был не красавец. Но это лягушонок какой-то в коробчонке. Лупоглазый.

– Да, что-то восточное в чертах.

Правдорубов скривился так, будто съел тухлый перец.

– Я пойду?

– А смысл? Ваши данные у нас есть. Сидите уж. Жанна, вы смогли бы, глядя на портрет, узнать человека, похожего на вашего отца?

– Не уверена.

– Хорошо. А мать?

– Ее я сразу узнала.

Голос Жанны дрогнул. Сидевшая на диване Аня вздохнула и машинально сделала селфи, чтобы изучить свое лицо в состоянии растроганности. Смородина посмотрел на нее, и она убрала телефон.

– Знаете, что меня обеспокоило при нашей первой встрече? Чрезмерное доверие, с которым вы спросили у незнакомого человека, можно ли убить и забыть. Понимаете, если человек так легко выбалтывает посторонним опасные тайны, это показатель проблемы. Значит, у него нет безопасного пространства, где он мог бы делиться сокровенным. Слишком скорое доверие – это проблема. Кажется, признаешься в слабости, и тебя пожалеют, но на деле, скорее всего, тебя попытаются сожрать. Если и получишь немного любви, то по очень дорогой цене. У людей жестоких, преступных прямо кровь бурлит, когда они такое слышат. Когда я увидел Афанасия Аркадьевича, решил, что дело в нем. Он, конечно, князь эмпатии, ничего не скажешь. Рассказывать такому дяде о своих тревогах или не рассказывать – результат будет один и тот же. Но потом я увидел портреты.

– И вы все это время не говорили, что у вас есть какие-то подозрения? – возмутился генерал. – Я просил вас защитить Жанну. Почему вы не доложили мне про эти мысли?

– Хороший вопрос. Во-первых, сначала это были только смутные ощущения и догадки. Во-вторых, я понимал, что преступник не один. Я надеялся, что один очень важный для этой истории человек жив, и я смогу его спасти. А в-третьих, и в-главных, дело было в Жанне. Преступление гораздо страшнее, чем вы думаете. Тося – это третий труп. Здесь три трупа. Кстати, Додон предотвратил появление еще одного.

Широко распахнутые глаза знаменитого парикмахера стали еще больше. Он явно получил все витамины новизны, которые искал в этом году. И даже больше.