Животный мир людей

– Даже если и так, может, ваши предки их продали, а к тому же тот мастер мог не одни такие сделать, и что вы ко мне привязались, я на вас заявление в милицию напишу!

– Вот это хорошая идея, пишите, пожалуй, я так и сделаю, тоже напишу, только с подробным рассказом, каким образом серьги перешли в другие руки. – Развернувшись на каблуках, Лиса пошла к выходу. На меня она не посмотрела, зато все остальные уставились так, что я поежилась. На лицах наших женщин читалось неприкрытое любопытство.

– Ну уж от вас, Елизавета Сергеевна, я не ожидала. Вы, насколько я помню, родились в Ленинграде и в нашем городе оказались лишь после войны, а все мои родственники коренные москвичи. – Свое раздражение и злость женщина даже не пыталась скрыть, они были и в голосе, и выражении лица. Но не верить собственным глазам я не могла и в то же время понимала, что аргументов у меня нет и быть не может. Старая фотография мало что доказывает, только несомненную схожесть, а вот историю появления этих украшений в семье моей сослуживицы восстановить теперь невозможно. В отделе работала в основном молодежь, которая знала о войне исключительно со слов старшего поколения, а ленинградцев, которые бы были бывшими «блокадниками», вообще не было. Для них было непонятно, с какой стати к ним приехала какая-то тетка из другого города и предъявляет непонятные претензии. Внешне все они хранили нейтралитет, но я чувствовала, что большинство осуждает меня, считая, что именно я заварила эту кашу, наверное, так оно и было, но я-то хорошо помнила блокаду, хоть и была совсем маленькой. Едва досидев до конца рабочего дня, я выскочила на улицу и бросилась к ближайшему телефону-автомату, но тут увидела Лису, которая меня поджидала на скамейке в сквере. Дернув меня за руку, Лиса проговорила:

– Давай ее подождем, погуляем за ней и посмотрим, с кем и где она живет.

– Лучше я наведу справки в отделе кадров.

– Даже не думай, мы ведь не знаем, какие шаги она может предпринять, все надо сделать сегодня. Я и так поторопилась, вылезла со своими обвинениями, сперва надо было все выяснить, а потом уже действовать. Но знаешь, я все эти годы не могу избавиться от воспоминания, как закрою глаза, сразу представляю тех двоих, что обрекли нас с бабушкой на смерть. Их наглые физиономии и издевательские улыбки, эти упыри даже хлебные карточки наши украли. Что же теперь, так и оставить их безнаказанными!

– Я согласна с тобой, такое нельзя простить, но теперь ничего не доказать, как ты собираешься поступить?

– Отбирать у них я ничего не буду, только если ее родственники – те самые мерзавцы, я их ославлю на всю страну, но, может, и не на всю, но жизнь я им точно испорчу. Как только в дом к ним попасть, наверняка те двое уже старые и не всегда выходят на улицу.

– Подожди, Лиса, не торопись, мы ничего толком не знаем. Пусть это действительно те самые серьги, но ведь их могли сто раз продать и перепродать. Те двое, может быть, уже давно мертвы, а серьги попали к нашей сотруднице через третьи-пятые руки. Вариантов масса, надо быть очень осторожными, чтобы не обидеть людей, ни в чем не виноватых.

– Потому-то я и хочу попасть к ним в дом, я очень хорошо помню лица тех двоих, уверена, стоит мне их увидеть, и я не ошибусь.

– Хорошо, тогда давай просто и без всяких хитростей придем туда, ты увидишь ее семью и будешь решать, как действовать дальше.

– Идем, вон она, у тебя машина тут?

– Тут-тут, вон моя «шестерочка» стоит, видишь? – Потом я в раздумье остановилась. – Погоди, давай все же пока повременим. Предлагаю сделать так, пусть все успокоятся, не думаю, что она придет и сразу будет рассказывать о том, что произошло. Насколько я помню, Клара говорила, что живет с мужем в квартире его родителей, конечно, я могу спутать, но мне кажется, все обстоит именно так. В это время я познакомлюсь со старушками у них во дворе, выясню все, что только возможно, потом позвоню тебе, ты приедешь, и мы найдем способ заявиться к ним в квартиру. Если мы попытаемся сделать это сегодня, боюсь, они просто вызовут милицию, а нам проблемы не нужны.

– Меня не проблемы беспокоят, а совсем другие соображения, вдруг я и правда наговариваю на ни в чем не повинных людей! Ну почему я сперва делаю, а уж потом думаю! И, главное, как ты завтра придешь на работу? Привела какую-то сумасшедшую, та выступила с ужасными обвинениями, ничего заранее не проверив. Подвела я и тебя, и себя и к тому же ничего не выяснила.

– За меня не волнуйся, я сумею совладать с конфликтной ситуацией, в конце концов, просто извинюсь перед ней и за себя, и за тебя. Давай на что-то решаться, стоим тут как неизвестно кто.

Лиса посмотрела на часы и повернула ко мне циферблат:

– Время уже на вокзал ехать, проводи меня, мне еще всю ночь в вагоне трястись, я обратный билет купила на поезд. Видишь, какая я бестолковая, бросилась в Москву, даже не продумав план действий!

По дороге мы говорили о ее семье, о дочери и новорожденном внуке, стараясь заглушить тревогу, невольно поселившуюся в нас. Кто прошел через блокаду, голодал и чудом остался жив, тот поймет нас.