Живущие на ветрах (СИ)

И не знай печаль, и не ведай страх,

Из далеких сумерек принесли

К нам беду и смерть на чужих ветрах.

Она выходит за двери, в ладонях ее - узором

Ложится туманный вечер, у ног шелестит трава,

Она страшней урагана и черного злого моря,

Она произносит тихо забытые тут слова.

В ладонях ее - не перья, не листья больших деревьев,

Клинками мерцают тени в горячих ее руках.

Она заклинает птицу, и ветер, и ночь, и зверя,

И песню ее услышат в полночных забытых снах.

Она напевает тихо о тропах в чащобах вечных,

И слышат ее, конечно, живущие на ветрах.

- Приходи, дитя, приходи,

Из любого края, да с берегов,

Через горы иди, по долинам в ночь,

Не страшась ни сов, ни угасших снов,

Приходи, дитя, приходи,

Не удержит страх древней крови дочь,

Приходи в отныне родимый кров,

От чужой судьбы поскорее прочь.

Они приходят в закате,  и в полночь, и рано утром,

Ложатся туманом тропы, горит на крылах заря.

Душа не узнает страха, душа поступает мудро,

Их руки сплетают нити, сердца их судьбу таят.

И каменные ограды скалистой земли укроют

Покинувших за спиною враждебной страны оплот.

Она стоит у порога, и каждому дверь откроет,

И каждый войдет, склоняясь, в таинственный горный грот

И каждому будет пламя, и каждому будет пища,

И каждый найдет, что ищет

В гнезде пернатых сирот.

Вторая жизнь. Che-Rui. Новый путь.

- В небе темном бродит ветер, бродит ветер-колоброд, приходите на рассвете, пусть вас ветер приведет, - шепчет смешную детскую песенку темноволосая девушка, в чьих волосах солнце оставило рыжий отсвет. Смешная песенка, запрещенная в деревнях. Но ей не смешно.  Не смешит ее ветер, летающий над лесами и полями.

- Neje! - кричит она на рассвете. Зовет. Кого? Кого-то... Поднимается, будит старуху, та кряхтит сердито, но не ругает. Говорит ее девочка словами древних богинь? Пусть себе говорит. Молодости виднее, как говорить правильно. А девушка вслушивается, смотрит за окошко избушки горько.

- Neji... - отвечает ей тень у колодца. Что? Бежит, спешит, слышит крыльев шум, взлетает в небо аист с черными кончиками крыльев. Аистов любят люди в деревне, почитают, и она тоже уважает эту птицу.

            Но это не та птица. Примерещилось...

Бронзовокожая жрица, два серпа, и резкий металлический крик птицы-без-имени, и след узкой стопы в песке, и разворот, удар наотмашь в короткой смертельной пляске. И жертвы, чтоб снова вернуться. Она всегда знала, что ей надо. Она не любила бессмысленность. Она - черное и желтое, обсидиан и золото, змеиные зрачки, бронзовая кожа. Алтарь, и жертва - белая лань, что сама пришла к ней на закате, повинуясь воле духов, трепетная пища диких скашей. И новая жизнь, и память - все, как обещано. А кто она? Нет ее! Есть - след в пустыне, есть развалины храма, есть тень узора от ресниц на щеке. Были другие жизни. Была надежда.

- Мир такой огромный, - говорит старуха, и девочка кивает. Она знает. Она помнит. Помнит многое. И бронзовокожую жрицу с черными глазами она тоже помнит. А больше ничего и не помнит. Но точно хочет вспомнить.

- Я ее найду, - говорит девочка. Старуха кивает. Она не знает, кого будет искать маленькая девочка с зелеными, как два лесных агата, глазами. Богиню? Страшных крылатых дочерей богини? Или, может, последних наследников древней черной крови? Старуха не знает. Она учит девочку ведовству, рассказывает, как сплетать травы в полночь, как превращать янтарный напиток в смертельный яд, а смертельный яд - в сладкое молоко.

В деревне всего-ничего пять десятков домов. Но то и дело - похмелье у кого, роды тяжкие, ожоги. Что ж вам не помогает ваш великой бог? Не подсказывает правильные травы? Отчего молитвы не облегчают боль?

Приходит она, прячась под темным платком, и приносит снадобья. Им становится легче. Она берет молоком и хлебом, изредка - свитком грубой ткани, небеленым льном. Шьет одежку себе и наставнице. Год за годом. Глядит в светлые лики священных икон, на которых плывут по морю корабли с кривыми крестами мачт. Глядит в глаза людям. Видит там себя - чужую, страшную, плохую.

- В небе темном бродит ветер, бродит ветер-колоброд, приходите на рассвете, пусть вас ветер приведет, - шепчет смешную песенку, возвращаясь домой после очередного целительства. Не обращать внимания на злые шепотки за спиной, не искать доброго слова. Просто делать свое дело.

А отчего в избушке на опушке темно? А отчего горько кричит полевая птица char, вещующая горе? Отчего,  отчего немеют пальцы, открывающие дверь в темную избушку, пахнущую лишь травами.

Отчего?

...Похоронить старуху девушке было не сложно. И не страшно. Что такое смерть? Просто двери в Che-Rui. Без лишних обрядов, без кровавых росчерков - поцеловать в лоб, сжать пальцы на сухой, крепкой, но уже неживой руке, и опустить в неглубокую сухую песчаную яму. Прикрыть песком, камнями, мхами, заговорить от злых демонов и голодных собак.