Живущий Правдой

– Вино не помогает, – ответила женщина, вытирая слезы. – Вокруг все выселяться, только мы, как заблудшие Ка грустим во тьме. Ты потерял вторую половину души, и я понесла такую же потерю.

Хармхаб посмотрел на ее профиль. Она совсем не похожа на брата Эхнэйота. У нее маленький подбородок и большие глаза. Губы полные. Хармхабу на миг показалось, что рядом с ним сидит не Бакетамун, а Мутнежмет, его почившая супруга.

– Значит, так угодно Всевышним. – Надо было что-то сказать. – Они мудрее нас.

– Но зачем так жестоко? – отчаянно воскликнула Бакетамун.

Хармхаб совсем растерялся. Он протянул руку и коснулся мягких теплых пальчиков, унизанных золотыми кольцами. Неожиданно Бакетамун склонила ему голову на грудь и затихла. Так они долго просидели одни в темноте, не говоря ни слова.

Глава седьмая

Молчаливые жрецы с наголо бритыми черепами, в белых одеждах вели Хармхаба нескончаемыми колоннадами и мрачными коридорами. Шаги по каменным плитам эхом возносились к высоким потолкам. Кругом на стенах росписи: столбики иероглифов, вереницы богов и богинь, непонятные существа полулюди-полузвери. Изредка, откуда-то пробивались лучики солнца, разгоняя тьму. За очередным поворотом открылся просторный зал. Свет едва проникал сквозь небольшие окошки над потолком. Всюду по стенам возвышались этажерки, заполненные цилиндрическими деревянными пеналами с бесценными свитками папируса. На полу, подстелив под себя циновки, сидели писцы, скрестив ноги, и тщательно переписывали тексты с пожелтевших свитков на чистые зеленоватые рулоны. Старший жрец Амуна Аменнеф работал за круглым столиком. Он склонился над одним из старинных документов. Бритая голова правильной формы сидела уверенно на широких плечах. Внимательные карие глаза бегали по столбикам иероглифов. Брови сосредоточенно сдвинулись к переносице.

Завидев главнокомандующего, Аменнеф оторвался от занятия. Жрец встал, чуть переломился в поясе, протягивая навстречу высокому гостю открытые ладони.

– Здоровья и силы! Рад видеть тебя в нашем храме. Что за срочное дело привело, столь важного гостя? Мог бы вызвать меня к себе, я тот час бы явился.

– Живи вечно, мудрейший. Вот. – Хармхаб без объяснений выложил на стол глиняную куклу.

Аменнеф лишь слегка взглянул на статуэтку и неодобрительно покачал головой. Он едва кивнул, и жрецы, сопровождавшие Хармхаба, исчезли в темноте коридора. Писцы продолжали свою работу, ни на что не обращая внимания. Переписывание старинных священных рукописей требовало полное погружение. Они ничего не видели вокруг и ничего не слышали.

– Кто-то сильно тебя ненавидит. Твой противник даже не убоится гнева богов, если совершает такую мерзость, – настороженно произнес Аменнеф.

– Ты можешь поведать: кто?

– Сам увидишь. Я составлю заклинание, оберегающее тебя. Теперь ничего не бойся. Я попрошу Амуна прислать к тебе на помощь невидимого защитника. Он убережет от порчи. Занимайся своими делами. Прощай! Тебя проводят.– Аменнеф поклонился, давая понять, что разговор окончен, вновь сел за стол и уткнулся в папирус.

– Я еще хотел спросить. – Хармхаб замялся.

– Да? – Аменнеф поднял глаза.

– Мне приснился сон. Даже не сон. Днем случайно задремал…

Аменнеф терпеливо ждал.

Хармхаб рассказал, как ему привиделся усопший правитель, как он снял с головы венец Обеих Земель и протянул ему, Хармхабу. Но венец оказался неподъемным, каменным.

– Ты действительно мечтал стать правителем? – с иронией спросил Аменнеф.

– О чем ты? – буркнул Хармхаб. – Разве я похож на воплощение Амуна на земле?

– А кто на него похож? Нынешний правитель? – усмехнулся Аменнеф. – Его взгляд вновь опустился к папирусам.

Хармхаб постоял в нерешительности, ожидая слов Аменнефа: разъяснит он странный сон или нет, но так и не дождался. Повернулся и ушел.

Хармхаб окунулся в мягкую жару солнечного дня, выйдя из прохладного сумрака Ипетасу. Он решил пройтись пешком по улице и сосредоточиться перед важными переговорами с хеттами. Носилки несли следом. Двое телохранителей отстали на пару шагов, почувствовав, что Хармхаба занимают тяжелые мысли. Зато Сети семенил рядом. На бритой макушке темнел небольшой шрам от удара камнем, полученном в Куши. Рана затянулась, но теперь рука перевязана. Хармхаб заметил, как неумело, но очень аккуратно кто-то наложил чересчур толстую повязку. Лекарь не пожалел материи.

– Что за костоправ тебя лечил? – удивился Хармхаб.

– Твой лекарь.

– Если б он так перевязывал, я бы выгнал его, – не поверил Хармхаб.

Сети покраснел.

– Меня Туйя перевязала.

– Моя младшая дочь взялась тебя лечить? – усмехнулся полководец.

– У нее доброе сердце, – серьезно ответил Сети, слегка покраснев.