Живы будем – не умрем. По страницам жизни уральской крестьянки

Это уже был намек на колхозный труд. Под конец праздника появились незнакомцы, видимо, заранее прознавшие про предстоящее веселье в нашем колхозе с пельменями.

Один из пришлых не удержался, запел громко:

Ой, деревня Новосельцы,
У нас Ленский сельсовет,
Позвоню по телефону,
Милка дома или нет.

«Новосельцы» – это деревня, что стояла в пяти километрах от нашего села Ленское, она была малой родиной моего мужа. Кто-то заметил:

– Туда недавно провели телефон, наверное, пришли похвастаться.

Люди пели, плясали, сбросив временно груз проблем и забот. Проплясавшись, все сели снова за столы. Те, кто застенчивостью не отличались, громко запросили у Татьяны – распорядителя праздника новую порцию пельменей:

– Вали, Танюха, не жалей, раз в год едим.

– Ага, чё есть в печи, на стол мечи.

Татьяна дала мне свое имя при рождении, была крепким орешком. Она «не таких видала, да редко мигала». Говорила отрывисто, четко. Слова ее вылетали, как пули, и если надо, то били без промаха. Вот и сейчас она показала себя:

– Где я вам лишних возьму? У нас все сосчитано, а едоки еще найдутся, вот-вот подойдут с работы.

Однако праздник близился к завершению. Женщины убирали со столов, распорядительница Татьяна вздохнула с облегчением:

– Слава Богу, накормила всех, ничё не пропало, съели и облизали все. С меня, как гора с плеч.

На столах было пусто. Кто-то из мужиков заметил:

– Славно бабы потрудились, настряпали, как на маланьину свадьбу.

Мама мне тоже призналась, что у нее «под ложечкой перестало сосать». Выходили все гурьбой. Тут член правления колхоза, он же муж Татьяны, напомнил, что завтра опять надо «запрягаться на работушку». Женщины приуныли, и веселое настроение как рукой сняло. Колхозники разбредались по домам. Осень дышала холодом и непогодой, ноги увязали в липучей грязи. Мы с мамой тоже молчали. Осеннее небо темно-серого цвета неподвижно нависало над нами, оно, казалось, как и мы, задумалось о завтрашнем дне, а то и вовсе испугалось.

Давно бы окоченели и высохли от ожиданий лучшей жизни, если б не праздники. Внезапная сытость клонила ко сну. Мы пробирались к дому, но знали, что там ничего хорошего нас не ждет: как придем, напялим на себя все, что есть, и уснем, как суслоны.

Помнится, что «отмолоты» праздновали до тех пор, пока был колхоз, и я все их исправно посещала.

‹…›

После праздника урожая мы ждали «день 7 ноября», точнее – день рождения Страны Советов. Все советские праздники глядели на нас красным числом с висящего на стене календаря. Главным их элементом в селе был черный репродуктор. Он висел прямо перед нашим домом на столбе, в праздники из него громко лилась музыка. Этот черный репродуктор крепко выручал советскую власть. К слову сказать, звучали песни на все село замечательные:

Мы все добудем, поймем и откроем,
Холодный полюс и свод голубой.
Когда страна быть прикажет героем,
У нас героем становится любой…

‹…›

Вспоминаю, что в детстве у нас не было никаких семейных праздников. Они бывают только в счастливых семьях и обязательно при участии в них отца… Сегодня для нас самый главный праздник – это День Победы, 9 Мая.

Я смотрю на единственную фотографию отца. На меня с нее глядит молодой солдат в грубой суконной шинели, в зимней шапке-ушанке, надвинутой до самых бровей. Взгляд не по возрасту сурово-сосредоточенный, пухлые, почти юношеские губы плотно сжаты. Какой-то, по-видимому, любитель рисования намалевал наспех на картоне большой овал в обрамлении несуществующих в природе цветов своей неумелой рукой для желающих сняться на память в вырезанном по овалу отверстии, под которым четко написал для тех, кто получит это фото, самые важные, самые желанные, многообещающие слова и прописал дату на память: «Жди. Приеду. 29/I-1944 г.».

Отец не приехал. В похоронке значилось, что Шестаков Серафим Егорович, гв. рядовой, умер от ран 25 февраля 1945 года, похоронен в Латвийской ССР, Либавский уезд, Прикули волость, в 500 метрах западнее школы у шоссейной дороги в братской могиле. Где это место, где эти метры?

До Дня Победы оставалось «еще немного, еще чуть-чуть».

Глава 21. Сваты и свадьбы

В очередной раз я у подружки Вали Гудымы делала уроки. Я пыхтела на горячей печи над примером, как вдруг в избу вошла вся их родня. Среди нее был молодой, красивый парень в солдатской форме, только что вернувшийся из армии. Его звали Аркадием. Имя показалось мне странным и непривычным. Зачем они все пришли к Лизе Исааковне? Не уйду, пока не разузнаю, решила я.

Самая бойкая из женщин начала громко:

– Вот, Лиза, помогай нам найти невесту для Аркадия. Парень он, сама видишь, хоть куда.