Живые чернила (СИ)

— Да-да, конечно, — Оливер не смотрел на нее, наблюдал то за ребенком, то за греющимся молоком.

— Я серьезно. Я не доверю тебе ребенка, пока ты будешь так себя вести.

— Нехорошо шантажировать меня ребенком.

— Ты по-другому тоже не понимаешь. Что за детский сад?

— Мне тоже интересно. Я не успеваю за твоими переменами в настроении. То ты меня и на шаг к нему не подпускаешь, то издеваешься. Где логика?

— Теперь уже ты, по-моему, придираешься. Откуда я знала, что у тебя за полгода чувство юмора атрофировалось?

— Зато ты у нас шутница. Баланс, — он пожал плечами.

— Ладно, хорошо, идите сами гулять, — она замахала руками, поняв, что если их спор продлится еще хотя бы минуту — она не выдержит.

— Ой, спасибо, — без эмоций произнес мужчина, так и не посмотрев на женщину. Убедившись, что молоко согрелось, он достал бутылочку, наспех обтер о полотенце и, посадив ребенка на барную стойку, дал ему бутылочку, придерживая его за спину. — Держи, дружок.

Увидев, что мужчина прекрасно справляется без нее, Миа с раздраженным вздохом вышла, не желая больше разговаривать, но затем она вернулась — как она может оставить сына одного?

Самостоятельно собрав Кевина на прогулку, Оливер ушел вместе с ним. Он сдерживал себя и неторопливо катил коляску, чтобы не укачать и не напугать ее пассажира, но ему нужно было выплеснуть свое раздражение. Это он псих? Да это она истеричка, которая сама не знает, чего хочет. Еще и Сара идет навстречу, готовая заговорить. Ее только не хватало. Хотя это было грубо, но Оливер сделал вид, что не заметил ее. Женщина звала его несколько раз, но он так и не ответил, прошел мимо нее, катя перед собой коляску.

Спустя семь минут они оказались в небольшом, тихом парке, где почти не было людей. Да, вторник — отличный день для выходного, когда остальные работают. Немного пройдясь по аллейкам, Оливер остановился у одной из многочисленных скамеек и сел, повернув коляску так, чтобы видеть ребенка. Кевин сидел и с интересом разглядывал все, что его окружало сейчас. Забавный такой, должен ведь спать, но нет. Оглядевшись по сторонам, малыш посмотрел на своего родителя и улыбнулся ему во все четыре зуба, которые у него были. Засмеялся и похлопал в ладоши. Оливер забыл о раздражении. Пускай мать его ребенка та еще стерва, но ведь сам ребенок в этом не виноват? Так зачем ему показывать свое недовольство. Лучше улыбнуться ему в ответ, что он и сделал. Кевин опять засмеялся, уже громче. Да, они смогли найти общий язык. И это было здорово. Оливер даже подумать не мог, что у него это так быстро получится. Он стал вести беседу с сыном, и хотя она была больше похожа на монолог, его это не смущало. Кевин с интересом слушал своего отца, будто понимая, что тот ему говорит. Пару раз согласно кивнул, когда Оливер его о чем-то спросил. Чудик. И какое теперь дело до истеричной матери этого чудика? Через пятнадцать минут гляделок и разговоров Кевин уморился, его потянуло в сон. Оливер помог ребенку лечь удобнее и стал аккуратно покачивать коляску, чтобы он скорее уснул.

Они вернулись с прогулки спустя сорок минут.

— Ну как… — начала было Миа, появившись в коридоре. Оливер быстро приложил палец к губам.

— Тшш… — остановил он ее, затем прошептал. — Он спит. Поднимать коляску со спящим ребенком — то еще развлечение, скажу я тебе, — хмыкнул он. Миа улыбнулась и согласно кивнула. Она подошла к коляске и склонилась над ней. Осторожными движениями стала отстегивать переноску от каркаса.

— Как погуляли? — тихо спросила у Оливера, не глядя на него.

— Хорошо. Посидели в парке, поболтали, — он в это время снимал с себя куртку.

— Поболтали? — хмыкнула Миа. На мгновение посмотрела на мужа. Тот уверенно кивнул.

— Ну да, а что? Он очень занятный собеседник, знаешь, — со знанием дела Оливер развел руками, а Миа прыснула от этого, но смогла подавить смех.

Словно и не было никакой ссоры. Говорят, как будто и не ругались вовсе. Такое произошло впервые за все годы, что эти двое были вместе — в любой другой раз каждый бы отстаивал свою позицию до последнего. Теперь же они просто говорили о сыне. Может, дело именно в нем? Он примирил родителей одним своим присутствием — невозможно поругаться, когда говоришь об общем ребенке. Оливер наблюдал, как Миа аккуратно несет переноску наверх, как в испуге останавливается от каждого звука, боясь, что разбудила ребенка. Заботливая мама и хорошая жена. Это тоже Миа, сейчас он ее увидел именно такой. Впервые за долгое время он снова признался себе, что любит эту женщину, хоть иногда она выводит его из себя.

За весь день ни Миа, ни Оливер больше не слышали упреков в свой адрес. Все вопросы они решали спокойно, не повышая голоса, без сарказма и издевок. Оливер проработал остаток дня в своей мастерской над очередным заказом, а Миа готовилась к приходу подруги, пока Кевин спал. К приходу Линды ребенок успел проснуться, поэтому он вновь был в центре внимания, когда пришли гости. Оливер не появлялся в гостиной, чтобы не видеться со стервой-подружкой и не начать ссору. Раз уж перепалка закончилась мирно, зачем нарушать перемирие?