Живые чернила (СИ)

Оливер решил, что это лучший момент для разговора — они оба на эмоциях, в таком случае никто не станет скрывать свои мысли, они выскажут все в лицо друг другу. Войдя в кухню, он подошел к Мие, которая продолжала возиться с посудой у раковины, и, скрестив руки на груди, оперся на тумбу рядом.

— И что это было? — требовательно спросил он, не глядя на женщину. Она не ответила. — Кто дал тебе право так говорить с моими родителями?

— Я их не оскорбляла и не грубила. Так что не вижу причины ругаться, — без эмоций ответила она.

— Ты грубила. Но ладно, с этим потом разберемся. Что насчет нас? Ты говорила, что у меня будет возможность заниматься ребенком. Где?

— Ты думаешь, что я могу со спокойной душой бросить ребенка на его прекрасного отца и уйти в закат? — процедила Миа, с силой натирая чистую тарелку. Слышался скрип ткани о стекло.

— Я не говорю, что ты должна его бросить, но и не надо постоянно его возле себя держать. За те два часа, что мы с ним провели, ничего не случилось, — Оливер глубоко дышал, чтобы подавить гнев. Это не помогло, голос был грубым, слова звучали резко.

— Что неясно во фразе «Я тебе не верю»?

— Что неясно во фразе «Объясни мне причину»?! — он повысил голос.

— Тебе нужно объяснить причину? Хм… Закончу с посудой и объясню тебе. Сядь, — Миа не стала повышать голос в ответ, но ее слова звучали настолько убедительно, что Оливер без слов сел за барную стойку. Он сверлил взглядом свою жену и мысленно требовал, чтобы она быстрее закончила, пока его пыл не угас. Миа вымыла последний прибор и положила его сушиться, медленно вытерла руки и села напротив Оливера. — Ты хочешь объяснений… — она закусила губу и опустила взгляд на стойку. Провела пальцем по столешнице. — Сначала я четыре месяца чувствовала себя оскорбленной. Я в положении, я скоро буду мамой, я ношу под сердцем ребенка своего мужа, а ему все равно, он занят своими делами. Знаешь, это неприятно. Лучше б ты кричал и требовал избавиться от ребенка, чем безразлично кивал головой, — она посмотрела ему в лицо. Увидела злобу, которую испытывал мужчина. — На себя так смотри, — фыркнула. Покачав головой и вздохнув, продолжила. — А потом я стала не только оскорбленной, но еще и униженной, брошенной, вообще ненужной. Я пришла с проблемой, я рассказала, что больна, а в ответ услышала — «М, ну лечись». Оливер? — она посмотрела на него. Он кивнул, немного успокоившись от ее тихого голоса. — Помнишь нашу свадьбу? — он нахмурился, не понимая, к чему она это говорит, неуверенно кивнул. — Мы произносили клятвы, которые сами писали. Я свою писала, наверное, все месяцы, пока шла подготовка. А ты сколько писал свою? День? Два?

— Причем здесь это?

— Я помню каждое слово в своей клятве. А ты, видимо, забыл, как обещал оберегать меня. Ты обещал мне защиту, поддержку. А потом ты сказал «Ну и что, это же лечится». Понимаешь? Я пришла за обещанной защитой к своему мужу. А что я получила? Ничего. То есть, тебе было все равно, умру я, не умру, с кем останется ребенок, — Оливер открыл рот, чтобы ответить, но Миа его перебила. — Оправдаться словами «ЭТО ЛЕЧИТСЯ» у тебя не выйдет. Да, потом ты стал внимательным и заботливым. Ты сдувал с меня пылинки, но знаешь… Мм, как сказать-то… Допустим, мы помирились, я родила, у нас все идеально. Проходит время, ты опять ловишь загон. Всё. На семью тебе плевать. Что делать мне? Я не вижу той защиты, которую ты обещал. Это то, о чем я думала в последние месяцы, когда ты понял, что что-то не то делал. Я думала и поняла, что лучше мне сразу все обрубить. Тогда я точно буду знать, чего ожидать и на что надеяться, чем жить всю жизнь в страхе, что ты в один момент отвернешься от нас. Теперь ты понимаешь?

— Раз уж мы заговорили о клятвах — ты обещала, что будешь мне доверять, — Миа смогла добиться своего — Оливер окончательно успокоился и говорил с ней таким же тоном, каким говорила она. — Почему ты этого не делаешь? Я не прошу тебя исчезнуть. Тебе не надо уезжать из города, отключать телефон или еще что. Да ты можешь находиться в соседней комнате, тебе же так проще будет. Ты займешься своими делами, а мы будем заниматься рядом, — он замолчал, чтобы дать Мие возможность осмыслить услышанное. Женщина смотрела на свои руки и молчала, поджав губы. — Прими ванну, нормально позанимайся, а не по-быстрому вечером, когда он спит уже. Поспи, в конце концов. Ну?

— Мм… Ладно, хорошо… Давай попробуем, — Миа тяжело вздохнула, не поднимая глаз.

— Спасибо, — он разглядывал ее, подмечая любое изменение на лице. Сейчас он заметил, как едва дернулись ее губы, глаза наполнились печалью. — Что такое? — она отрицательно закачала головой. — Миа? — негромко позвал он. Женщина кивнула. — За что ты чувствовала вину? — наконец, он решился задать ей этот вопрос. Миа нахмурилась и посмотрела на мужчину.

— Ты о чем? — непонимающе скривилась.

— Ты мне отказала и чувствовала вину за это. Так ты сказала в кабинете у психолога, — напомнил ей Оливер.

— А… — она снова опустила глаза на руки. Пальцы стали рисовать невидимые узоры на столешнице. — Почему меня бросил Ньют? Ты помнишь?