Живые души, или похождения Лебедько

Старик умолк, но продолжал величаво прохаживаться из одного угла комнаты в другой, заложив руки за спину. Лебедько затаился и сидел без звука. Наконец, Муромцев остановился и, воздев указательный палец кверху, рёк: «Сие безобразие не могло длиться сколько угодно долго. Не раз уже в истории делались попытки, увы, пока провальные, изменить ход вещей. Надобно было свести воедино множество факторов, дабы осознать все корешки, на которых покоится Система. Мы считаем, что нам это удалось, потому за последние тридцать лет нами и было произведено огромное количество людей, готовых вскоре радикально изменить ход истории». Тут только Владислав Евгеньевич посмел изъявить вопрос, давно уже терзавший его душу: «Всё это мне понятно. Понятно и то, что вас окружают достойнейшие люди, имеющие к тому же ещё и всяческие необходимые социальные регалии, но объясните мне, ради всего святого, на что вам понадобился я — фигура в высшей степени сомнительная, хоть и профессор, но в то же самое время совершеннейший маргинал, не имеющий к тому же никакого прочного социального базиса?», - «О, дорогой мой, как вы тут ошибаетесь! Настало время писать о нас, и именно вы станете это делать!», - «И что же вы, после того, как я напишу всё это — согласитесь?», - «Конечно же, нет! Мы будем всячески отрицать даже самоё знакомство с вами, и до поры до времени являть обществу свои самые консервативные взгляды, обожествлять православие и власть, и всё такое».

Лебедько впал в совершенный ступор: «Тогда зачем же мне писать об этом, ежели вы всё будете отрицать?» Старик усмехнулся: «Бессознательное — таинственная и мощная штука. Вы ещё не знаете силы того когнитивного диссонанса, который будет порождён нашими противоречивыми показаниями. Именно на него, на крупицы сомнения, которые обрушат в конце концов существующую доминанту убеждений и верований масс, порождающие их иллюзии и зазомбированность, мы и ставим наш главный козырь. А вам во всём этом великом представлении отводится почётнейшая роль... ммм... «мальчика для битья»...».

«Позвольте, да как же это возможно? Что же вы думаете — я соглашусь стать этим самым «мальчиком для порки»?», - вскипел наш герой. «Название, пожалуй, действительно, не очень удачное, но и с более точным названием вы тоже, пожалуй, сразу бы ни в коей мере не согласились бы», - «Что же это за более точное название?», - «Козёл отпущения!», - «Час от часу не легче! Не обессудьте, но для козла поищите себе, пожалуй, кого-нибудь другого!»

Разговор перешёл на высокие тона, и Муромцев принялся уже, было, жалеть о том, что он назвал вещи своими именами. Всё же он сделал попытку успокоить разгулявшегося гостя: «Дорогой друг, само выражение «козёл отпущения», отнюдь, не несёт негативного оттенка. В конце концов, ежели вы вспомните остроумнейшую песню Владимира Высоцкого, как раз на эту тему, то поймёте, что там всё описано буквально с натуры, и козёл отпущения по сути своей это и есть высшая степень мистического посвящения, ибо в конце концов он как раз и становится тем, кто правит балом. Впрочем, не будем ударяться в крайности, могу сказать одно, что судьба избрала каким-то образом именно вас на роль весьма ответственную в нашем общем деле».

Лебедько успокоился и призадумался. Наконец, вымолвил: «Но я же ещё сам для себя не решил, что ваше дело является также и моим делом. Несомненно, в ходе бесед с вашими людьми, нечто произошло во мне, по крайней мере, я проникся неким сочувствием к общечеловеческой боли. Однако же, окончательного решения я, решительно, ещё не вынес».

«Да, вас никто и не торопит!», - обрадовался Муромцев. «Вам необходимо будет встретиться ещё с несколькими людьми, после чего, поверьте, у вас и вовсе не останется никаких сомнений», - «Хорошо, я согласен. Однако, у меня есть ещё один вопрос. Ммм... Как бы эдак ловчее выразиться, дабы вы не подумали чего лишнего? Ммм... У вас же есть внучка — Анна? Я бы хотел говорить ещё и с ней...», - «Ух, ты, какой артист!», - рассмеялся старик. «Вы и с ней уже успели познакомиться?», - «Весьма коротко, в поезде», - «Ну, так пообщаетесь с Анькой, что ж в этом дурного? Только через недельку. Сейчас она — не поверите, где — в Риме, и как раз, по нашему общему делу. Завтра же здесь же у меня вас будет ожидать тот, кого про себя мы с давних пор называем «Человек с Востока». Личность эта весьма яркая, наверняка, вам известная. Впрочем, не будем торопить события, сейчас же, давайте раскланяемся, приходите завтра к пяти часам. Сердечно был рад знакомству».

«Спасибо», - пробормотал Владислав Евгеньевич, пожал старику руку и вышел из кабинета. Было уже поздно, и большинство гостей разошлось. Наш герой медленно шёл через залы к прихожей, погружённый в какую-то тугую думу, настолько тугую, что спроси его в тот момент, о чём он думает, он, уж, наверное бы не смог ответить ничего путного.

Глава 10