Живые души, или похождения Лебедько

Гость до того ходивший по комнате и отбивающийся от дыма руками, застыл на месте, проронивши: «Как же так?», - и хотя он тотчас осознал, что дал маху, разоблачивши свою неподкованность, Закаулов, увлеченный полетом мысли, не заметил этой досадной промашки нашего героя и продолжал: «Психоанализ базируется не на сексуальности, к которой надо дать неограниченный доступ и устроить оргии, как его поняли некоторые марксисты, нет — никакой сексуальной утопии не существует. Человеку не удается присвоить сексуальное наслаждение без чувства вины. Показывая на сексуальную истину Желания, тот же Фрейд не является затейником оргий, ибо для него очевидно, что сексуальность — это нечто глубоко запретное. И в этом смысле отдать отчет в своей сексуализированности — это еще тяжелее, чем претерпеть в детстве сексуальное домогательство. Когда субъекту разрешается последовать зову наслаждения, скажем, в ситуациях, которые я не рискую назвать даже извращенными – некоторые обходные пути удовлетворения желания, например, достаточно невинная оргия, которую приличные члены семьи устраивают для соседей – в ту секунду, когда предлагают удовлетворение самых сокровенных желаний, когда, казалось бы, можно всё - возникает какая-то странная немощь, беспокойство, головная боль, - то, что страстно желалось, начинает казаться неинтересным или напрямую сопровождается чувством вины. Есть вещи, которые вы сами себе не позволяете, и их большинство. Поэтому утопия Маркузе о том, что, когда путы капитализма отпадут, человек обретет некоторое счастливое состояние, когда   желания разумно удовлетворяются, - неверна. Субъект или почти ничего себе не позволяет, либо позволяет какие-то безобразия. В случае безобразий это означает, что он через них пытается заглушить чувство вины. Никакой первоначальной пасторальной развращенности не существует. Нет того субъекта или нужна... нужна...», - Алексей Всеволодович даже вскочил с табуретки, настолько он разволновался.

«Насколько я понимаю, нужна тренировка, чем, собственно, и занимается Тантра!», - резюмировал довольный собой гость. «Не просто тренировка!, - подхватил Закаулов, приходя в себя и вновь усаживаясь на табурет, - для наслаждения нужна огромная выучка! Именно этим занимались те немногие умные люди, которые еще издревле поняли, что их обманывают жрецы и служители культа. И бога искать бесполезно, а необходимо пойти по пути, так называемого, развития, причем под развитием они понимали не то, что мы думаем сегодня: не профессиональный и не личностный рост, не карьера и не достижение успеха, здоровья, благосостояния или созерцательной умиротворенности. Такие люди знали, и вслед за ними это знаем мы — их наследники, что саморазвитие возможно только на одном пути, но в те далекие времена еще и не могло идти и речи о бессознательном и о том, что человек сам препятствует собственному наслаждению. Для тантриста, по сути, единственной практикой является упражнение в длительном наслаждении. Если не удается поддерживать интенсивность наслаждения слишком долго - считалось что это какой-то принципиальный изъян, и в отличие от буддизма и вообще от той формы восточной философии, которую нам преподносят сегодня, для тантриста изъяном являлось не наличие Желания, а как раз неспособность его поддерживать в интенсивной форме неограниченно долго», - «Стало быть, маркиз де Сад — наш человек? Ведь именно на этом пути упражняются все его герои, стремящиеся причаститься к наслаждению, прибегая ко всевозможным манипуляциям, дабы помочь друг другу делать это как можно дольше», - «Вы правы», - задумчиво произнес Закаулов, - «однако у них из этого почти ничего не выходило. Системы не было!».

Повисла длительная пауза. Собеседники были утомлены накалом разговора, хотя оба прекрасно понимали, что это еще не конец его. Наконец, спустя несколько времени, Алексей Всеволодович решился продолжить, говорил он теперь тихо, громогласный бас его куда-то улетучился и он почти шептал: «Религия кое-что знает о Желании и, надобно, признаться, что она способна с Желанием иметь дело. Но все-таки истинное Желание она предает, потому что не может смириться, что человеку не суждена вечная гармония. Религия попросту закрывает на это глаза и продолжает долдонить о вечных райских кущах или же о нирване — это уже кому как сподобится. Но вот появляется психоанализ и утверждает, что нам не светит слияние с макрокосмом, что нет человеку примирения с реальностью и нет обретения бесконечного знания... Но зато есть куда более интересная штука — Неудача», - на этой фразе говоривший сделал эффектный акцент и интонацией, и жестом.