Живые души, или похождения Лебедько

Повисла мертвенная тишина. Спустя несколько времени, соседи сверху заходили по своей комнате, что вызвало у уже известной читателю лампочки, свисающей с потолка, охоту приплясывать. По каморке забегали тени. И это вдруг придало нашему авантюристу, смекнувшему, что настал, наконец удачный случай действовать напропалую, -   решительности. Он отчеканил звонко: «Упражняюсь, Алексей Всеволодович. Упражняюсь давно уже и, можно сказать, почти непрерывно. Более того, прошу вас сей факт моей биографии специально засвидетельствовать своей драгоценной росписью!» Закаулов резко обратился к гостю и застыл в несколько нелепой позе, сверля его пронзительными взорами: «Шутить изволите, батенька?!», - «Нисколько! Да неужто вы сами своим опытнейшим взглядом не углядели во мне самого, что ни на есть, тантриста?  Остается только официально это подтвердить, выписать так сказать документ о посвящении», - «Мало ли, что я вижу, - завилял, было, старик, но тут же осекся и продолжал уже гневно, - вас-то таких много тут шляется. Выпишешь ему посвящение, так он и пойдет, им размахивая, курсы всякие вести, да денежку с народа стричь!», - «Помилуй бог, Алексей Всеволодович, я вам в ответ свою расписочку оставлю, что ни под каким видом, никаких там курсов Тантры вести не намерен. Ваше же посвящение нужно мне совсем для иных целей, весьма и весьма благородных. И вот насчет денежки вы изволили совершенно метко выразиться. Ведь я, считайте, ваш ученик, причем давний. Только, как бы это сказать точнее, эээ... дистанционный. И за многие годы такого вот дистанционного обучения задолжал вам кругленькую сумму. Полагаю, что никак не менее десяти тысяч рубликов!», - физиономия хозяина оставалась недвижимой, но вновь некий едва уловимый блеск глаз его обозначил, что авантюристу Лебедько удалось-таки задеть старика за живое. Он принялся было кряхтеть, затем закашлялся и наконец, стараясь не глядеть на гостя, проворчал: «Десять тысяч. Да моя наука бесценна. Тут вы, пожалуй, и тридцатью-то тысячами не отделаетесь». Подобно удачливому удильщику Владислав Евгеньевич почуял, что рыба заглотила крючок, и продолжал совершенно уже уверенно: «Ну, положим, тридцати тысяч у меня нет, а вот еще трешечку я вам, пожалуй, накину. Для ровного счету — тринадцать. Согласитесь, ведь замечательная цифра, мистическая, можно сказать», - «А для какого такого благородного дела, позвольте полюбопытствовать, нужно вам мое посвящение?», - «Это уж моя личная тайна. Заверяю вас всею душой, что вам это никаким образом повредить не сможет», - «Нет, уж я вам нарочно ничего подписывать не буду, коли не скажете», - кипятился Закаулов, выказывая тем самым, что подписать-то он подпишет, да вот только не иначе, как набив себе цену, если и не деньгами, да хоть каким-либо иным путем. «Так и быть — откроюсь. Видите ли, мне позарез надобно попасть в дом Муромцева, - влюблен я до беспамятства в его внучку. А без вашего посвящения, как вы сами понимаете, вход мне туда заказан», - «Ишь-ты! В Аньку, значит! Ну, это вы как-нибудь да хватили. Не вашего полета девка, будь вы хоть трижды тантрист. Ей не иначе, как только прынц заморский нужен», - «Ну уж, позвольте, я это сам как-нибудь уладить дерзну. Давайте же вернемся к подписанию бумаг. Цели я вам свои открыл, тринадцать тысяч — вот они — держите. Так что давайте писать друг другу расписки!», - «Дерзнете, с вас, пожалуй, станет», - продолжал ворчать Алексей Всеволодович, доставая из-под кипы бумаг, разбросанных по столу, чистый лист.

Три дня, которые после этой памятной беседы, провел еще во Владимире наш герой, чувствовал он себя весьма приподнято. Еще бы — один из главных козырей для его предприятия лежал у него в специальной папке, соседствуя там с бумагой, данной Берковым. Лебедько уже не сомневался в успехе — оставалось собрать еще пять-шесть таких бумаг, да и отправляться прямиком в Москву к Муромцеву. Времени наш герой попусту не тратил, а сочинивши в минуту вдохновения, случившуюся вскоре после встречи с Закауловым, остроумную реплику, подходил с ней наудачу к каждой понравившейся ему барышне: «Сударыня, я не имею чести быть вам представленным, однако все же осмелюсь обеспокоить вас вопросом: отдаться не интересуетесь?». Надобно сказать, что благодаря неожиданной кудрявости столь деликатного предложения, реплика имела успех, по крайне мере, в одном случае из десяти. Так что герой наш получил на эти три дня широкий простор для упражнений в длительном наслаждении.

Глава 4