Живые души. Роман-фантасмагория

Вымершая деревня Пчельники со временем ожила. Её возрождению способствовали не только толковые инвесторы, но и появление красивой легенды о Хозяйке Дарине – покровительнице чернавского леса. А ещё клад, найденный во время перемещения тяжеленного сундука из графского дома в краеведческий музей. Когда четверо местных силачей попытались оторвать ларь от пола, выломилось несколько половиц, под которыми был обнаружен покрытый вековой пылью горшок, полный монет и бесформенных слитков. Найденные сокровища, конвертировав, передали детскому интернату, а сундук с горшком и горстью монет разместили в краеведческом музее Чернавска. Кроме этих реликвий музей пополнился ещё одним любопытным экспонатом: карманными часами марки «Винтер», принадлежащими в разное время графу Ольденбергу, писателю Гоголю и московскому гоголеведу и коллекционеру Воронцу. Осталось неясным, каким образом старинные часы попали в музей. Парамонов затруднялся вспомнить обстоятельства дарения экспоната, но приложенная записка, писанная зеленоватыми, будто медными чернилами, свидетельствовала о добровольности акта со стороны коллекционера. Дата на записке совпадала с днём возникновения Чернавского провала. Кроме того, Иван Лукич, как и мечтал, оформил отдельную экспозицию, посвящённую пребыванию Гоголя на чернавской земле. Специально для неё Вера передала в дар музею раритетную книгу Воронца, из которой все и узнали о связи классика с их малой родиной.

Чернавский заповедник остался нетронутым уголком дикой природы. Кроме сохранения ценной породы оленей, Климову удалось восстановить популяцию редких красноносых выдр, обитающих только в глухих, абсолютно безлюдных заводях Чернавки. Династия лесников Кузьминых до их пор живёт на Оленьем кордоне, доверяя деду Тихону самые ответственные вылазки в чащу чернавского леса. Старику лучше других удаются деликатные проникновения в чертоги первозданной природы. Может быть, именно эта почётная миссия дает старшему Кузьмину силы жить и жить дальше, приближая его к круглой трёхзначной отметке.

Друзья-долгожители по-прежнему любят чаёвничать и охотно ходят в гости к Вере. С собою они приносят мёд. В тот год, когда земля разверзлась под ногами добытчиков никеля, пчёлы вернулись в Пчельники и окрестные сёла. Чернавские пасечники были одарены невиданным взятком. Теперь к чайным беседам изредка присоединяется и хозяин дома у озера Антон Рубин. Он не столь любопытен и терпелив в слушании, как его хозяйка, но оба старика сильно переменили мнение о нём после того, как узнали, что он продолжил дело Ольденбергов, взяв под личную опеку детский приют в Чернавске.

В поместье у чёрного озера с удовольствием приезжают Верины дети и внуки – места хватает всем. Бывают здесь и московские друзья, и зарубежные партнёры Антона. Изредка Рубин приглашает сюда близких приятелей-парапланеристов, но лишь тех, кто сумеет оценить неброскую прелесть низких полётов и не приведёт за собой ищущую адреналинового разнообразия пресыщенную толпу.

Никелевое противостояние, свернувшись по объективным причинам, переменило судьбы многих людей. Общественный совет прекратил своё существование сразу же после назначения повторной экспертизы. Академик Эпштейн эмигрировал в Канаду, откуда в составе международной комиссии продолжает изучение Чернавского провала.

Профессор Сидоренко, завершив самое важное дело всей своей жизни, тихо и спокойно умер в кабинете, окружённый многочисленными потомками и учениками. Программа «Красная зона» ещё некоторое время дорабатывалась молодыми учёными, после чего была одобрена министерством и утверждена к обязательному использованию при планировании геологоразведочных работ и проведении экспериментов, сопряжённых с экологическими угрозами.

Необыкновенным образом сложилась судьба Андрея Перцева. Мы оставили его в холле психиатрической клиники прилипшим к экрану телевизора во время выступления Рубина. Что угодно ожидал больной журналист от ночного визита заказчика, но только не этого. Передавая ему папку Сидоренко и видеозапись, он поступал так от безысходности, не надеясь, а скорее, избавляясь от мучавших его свидетельств. И вот как всё обернулось! Потрясение было столь великим, что Перцев стремительно выздоровел, удивив в свою очередь доктора Глюкина. Андрей вышел из клиники абсолютно другим человеком. Он без колебаний оставил журналистику и окончил экстерном экологический факультет. По завершении учёбы поступил в аспирантуру, защитился и стал преподавать. В первый же год работы ввёл в программу новый междисциплинарный курс «Экоэтика». Читал лекции, разбирал архивы, участвовал в продвижении программы «Красная зона». Во время летней практики факультативно вывозил студентов к Чернавскому провалу. Много лет спустя Андрей Степанович Перцев возглавил кафедру экологии и природопользования Верхнедонского университета, которой руководил когда-то профессор Сидоренко. Так же, как и его учитель, до конца своих дней он оставался приверженцем интеграции наук и нравственные аспекты бытия ставил выше узко научных интересов.