Живые в эпоху мёртвых. Дилогия

— С пацанами нашими тебя поселю на втором этаже пока. Третий этаж семейные занимают. Места пока мало, но это временно. Оружие на первом этаже в оружейку у нас сдают. Так положено, — сухим тоном прервал паузу Георгич.

Похоже что Иваницкий действительно его задел за живое. Обиделся Георгич. Мучила его совесть. Места он себе не находил.

Хмурый мужичок завел Иваницкого в комнату без окон, где он поставил свой пулемёт в пирамиду на свободное место. Оружейную комнату караулили два бойца, если один из них хотя бы отдаленно напоминал военного, то второму было самое место среди забулдыг в грязной подворотне, а не с помповиком в руках в комнате полной оружия.

Оружия было много, но опять подавляющее количество стволов были охотничьими. В отдельной пирамиде стояли ружья и карабины с оптикой.

Охранники не издали ни звука. По их расслабленному виду можно было решить, что все оружие в комнате не имеет к ним никакого отношения, а сами они заглянули сюда совершенно случайно.

Пристроив тяжёлый пулемёт и запасной короб с лентой «в надёжные руки», Иваницкий проследовал за Георгием на второй этаж.

Распахнув обшарпанную дверь, Георгич завёл его в большую комнату, занимавшую весь этаж здания. Выгородка в дальнем конце помещения была, скорее всего, туалетами, душевыми или раздевалками, а может и то и другое и третье.

Комната до одурения напоминала армейскую казарму только очень запущенную. Однотипные койки и тумбочки, табуреты-близнецы, громадный стол. Несколько освежали казарму обилие журнальных картинок и плакатов откровенно эротического или порнографического содержания. Разбросанные вещи и валяющийся мусор придавали казарме слишком неопрятный вид.

— Доброго здоровьишка, бойцы. Я к вам новенького привёл. Прибыло в вашем полку. Прошу любить и жаловать — Володя. Вы тут поаккуратнее. Нечего новенького пугать.

В сторону Иваницкого повернулась пара десятков рыл. Бойцы разного возраста, комплекции и степени боеготовности были одеты, кто во что горазд. Наверное, в свое время, так выглядели махновцы.

— Ты иди, — подсказал ему Георгич. — Место себе выбери. Там где одеял нет — там свободно.

Действительно, на некоторых койках лежали голые матрасы.

Иваницкий кивнул Георгичу, выражая признательность. Горгич, наоборот, демонстративно повернулся к нему спиной, выражая своё отношение.

Иваницкий направился в сторону свободной койки возле окна и бросил тяжёлый рюкзак на кровать и осмотрелся. За спиной послышался стук захлопнувшиеся двери — это ушёл его провожатый.

Все молчали, внимательно изучая новичка. Несколько человек просто спали. В сторону Иваницкого направился мелкий тип с рябым прыщавым лицом. На уголовника он явно не тянул, но очень хотел таковым казаться.

— А ты почему здесь место выбрал? — вместо приветствия спросил тип.

— Так мне сказали, чтобы любое свободное место выбирал.

— Не-е-ет, дружок. Ты неправильно понял. Тут у нас бригада. Коллектив так сказать. И мнением старших товарищей нужно поинтересоваться — где можно спать, а где нет. Ты это зря так не сделал. Тебе как-никак ещё с нами жить и воевать, а ты сразу неуважение к пацанам проявляешь.

Придурок явно куражился, вытаскивая Иваницкого на конфликт. Теперь спящих в казрме уже не было. Все с интересом смотрели на начинающееся представление.

— Косяк на тебе. Отрабатывать придётся. А чем ты проставляться будешь? Преставиться обязательно нужно. Бригада у нас легендарная. Люди все не простые, а заслуженные. А в коллектив вливаться нужно. Сечёшь? Один косяк на тебе уже есть. А вот если не проставишься — это уже западло получается.

Иваницкий расстегнул рюкзак и вытащил оттуда сухой паек. Трое человек из местной братии уже приближались к нему с разных сторон.

— Ты че это? Так проставляться решил? — выкатил наглые зенки прыщавый, разглядывая спартанское содержимое зелёного пакета. — Не, женишок, так не пойдёт. Если проставляться нечем, то тогда тебе отрабатывать нужно.

Тут хмырь обернувшись обратился уже к товарищам:

— Носки нам сегодня всем стирать будешь. Правда мужики?

В казарме раздался одобрительный гул.

Володя вскрыл упаковку и вытащил оттуда шоколадку.

— Ты че глухой! — крикнул на него заморыш. — Ты ваще понял, кто с тобой говорит!!!

Иваницкий распаковал шоколадку и протянул её дрищу.

— На. Пососи и успокойся, — спокойно сказал он.

У заморыша аж глаза вылезли из орбит. Такого он точно не ожидал. Все бойцы в казарме заржали. Прыщавый замахнулся.

— Да я…

Дрищ больше не успел ничего сказать. Иваницкий схватил дохляка одной рукой за брючный ремень, а второй — за ворот джинсовой рубашки. Веса в придурке было не больше шестидесяти килограммов. Иваницкий рывком поднял заморыша над головой и со всего маха кинул его плашмя на пол. Тип с жутким грохотом ударился о доски всем телом. Для остальных произошедшее было шоком. Такого никто не ожидал.