Жизнь №2

Мы заехали на два кладбища. На первом – побывали на могилах Геральта и Шона. Второе было кладбищем домашних животных – Вольт был единственным моим настоящим другом, что печально и отрадно одновременно. На всех трех могилах мы оставили букетики из красно-белых гвоздик, которые Рокки купила через дорогу от первого кладбища. Сверля взглядом серую каменную плитку, послужившую надгробием для верного пса, я прислушалась к поступающему грому и наконец заметила, что погода совсем испортилась: всё кругом посерело, где-то вдали громыхало, тяжелые тучи стали клубиться.

– Все эти годы ты писала мне письма, – всё ещё не найдя в себе сил оправиться от шока, тихо проговорила я, большим пальцем правой руки упираясь в левую ладонь.

– Если честно, я думала, что ты обиделась на мою мать за то, что она увезла меня в другой штат, и поэтому вы с дедом перестали поддерживать с нами общение. У нас никогда не было стационарного телефона, мать поздно купила мне мобильный телефон, я хотела позвонить тебе, но номера не знала. После трех первых неотвеченных писем мать посоветовала мне не навязываться.

– Не навязываться? – я бы вскрикнула от этого ужасного словосочетания, только вместо крика вырвался шепот. – Не похоже на Барбару. Она была самой умной и приятной невесткой из всех, что у меня были.

– Она потеряла любимого мужа. Сильно страдала и по-своему переживала своё горе. Могу порадовать тебя тем, что на других твоих невесток моя мать действительно непохожа. Она не сломалась и смогла пережить страшное. У неё поразительная тяга к тому, чтобы быть счастливой. Благодаря этому у неё сейчас есть Рилан, Шак и Габи.

– Она не должна была говорить тебе не навязываться…

– Она сама считала, будто вы всерьёз предпочли забыть о нас.

– Но как так?! – я так резко повернула голову, что, кажется, одна слеза всё же сорвалась с моих глаз, но вместо того, чтобы скользнуть по щеке, сразу же отлетела в сторону.

– Уже ничего не исправишь, – пожала плечами Рокки. – Лучше подумай о чём-нибудь другом. И пошли, а то уже начинает капать, – посмотрев на небо, Рокки направилась к выходу из кладбища домашних животных, на котором мы по итогу пробыли дольше, чем планировали.

– О чём же думаешь ты? – решила поинтересоваться я, шагая рядом с той, которую давным-давно и по совершеннейшей глупости умудрилась потерять.

– С тех пор как я узнала версию о твоём самоубийстве, у меня из головы никак не выходит, как они могли поверить в то, что ты действительно решилась на суицид?

– О чём ты? – я сдвинула брови, стараясь понять, что не так в столь проработанной и правдоподобной версии, в которую действительно по итогу с лёгкостью поверили совсем все – и чужие, и близкие мне люди.

– Ты ведь всю свою жизнь была верующей. Это от тебя я услышала информацию о том, будто самоубийцам закрыт путь в рай. Зная склад твоего ума и твоей души, я ни за что бы не поверила в самоубийство. В любой другой вариант – да, а в этот – нет.

От услышанного я ухмыльнулась, но внутренне затрепетала – неужели меня кто-то слушал с таким вниманием, что услышал и запомнил мои слова?

– Видимо, мои наставления о духовном донеслись только до тебя, хотя в этом вопросе я также не обделяла никого из твоих кузенов, – мои брови непроизвольно придвинулись к переносице. – Знаешь, а ведь я оставила предсмертную записку. Сравнив этот почерк с тем, что запечатлен в завещании, можно доказать, что все слова написаны одной рукой, а значит, можно доказать твоё право на наследство, которое они нечестно присваивают.

– Я уже сказала: мне не нужны эти деньги. Понятно? Тем более, это наследство позарез нужно другим наследникам, ты ведь сама видела. Пусть же оно останется у того, кто в нём нуждается.

– Уверена? Речь ведь идёт о ста пятидесяти тысячах.

– Да уж, приличная сумма. Надеюсь, что послужит во благо присвоившим её.

– Но…

– Давай кое-что проясним, – резко остановившись, Рокки посмотрела мне прямо в глаза. – Я не повторяю дважды. Для тебя я повторила несколько раз слова о своём отказе от наследства лишь из уважения к твоему статусу – я пытаюсь осознавать тебя своей бабкой, притом что по факту передо мной стоит двадцатилетняя девушка с оранжевыми прядями волос в подростковом стиле.

– Сложно тебе, да? – не выдержав серьёзности момента, действительно ухмыльнулась по-подростковому я.

Рокки на секунду замерла, а потом вдруг выдала:

– Да нет. Просто ощущение, будто Северное полушарие поменялось местом с Южным.

– Да, я больше не север. Я теперь юг.

– И хорошо.

– Почему?

– Потому что север я.

Глава 47

Назад мы доехали быстро, без остановок, так что вошли в квартиру на закате дня: в Коннектикуте, в отличие от Вермонта, сегодня было тепло и солнечно, и ярко-оранжевые закатные лучи пронизывали квартиру Рокки, предавая ей волшебные очертания.