Жизнь Бунина. Лишь слову жизнь дана…

Добровольческая армия основывает в Одессе газету. Бунин сначала входит в редакцию «Южного слова», а с 21 октября становится ее соредактором (вместе с академиком Н. П. Кондаковым). В числе сотрудников – А. А. Кипен, И. С. Шмелев, К. А. Тренев, С. Н. Сергеев-Ценский, А. М. Федоров. Вера Николаевна записывает: «Впервые Ян на службе. Ему нравится, что он ездит на машине с национальным флагом. За ним приезжает доброволец, очень милый с калмыцким лицом офицер. И к каждому слову: «Есть, Ваше Превосходительство». Все эти дни Ян оживлен, возбужден и деятелен. То бездействие, в котором он пребывал летом при большевиках, было, несомненно, очень вредно и для его нерв‹ов› и для его души. Ведь минутами я боялась за его психическое состояние. Не знаю, чем бы все кончилось, если бы нас не освободили добровольцы. Редко, кто страдал, как он».

Но немало страданий еще впереди. После бурного, но непродолжительного успеха вооруженные силы юга России начинают терпеть одно поражение за другим. В октябре – декабре 1919 года главные силы Добровольческой армии, наступавшей на Москву, были разбиты в серии сражений и неудержимо покатились на юг. С этого момента белое движение стремительно пошло на убыль. В январе 1920 года 14-я армия красных под командованием И. П. Уборевича начала наступление в направлении Кривого Рога – Одессы.

Бунины гадали, куда уезжать. 7 (20) декабря они получили визы сразу в Варну и в Константинополь.

По мере приближения красных паника нарастала. Места на корабле брали нарасхват, носильщики зарабатывали бешеные деньги. «Фронта почти не существует, – записывает Вера Николаевна 13 (26) декабря, – это не отступление, а бегство. Офицеры возмущены на командный состав, что он не заставил буржуазию их одеть, что им не платят жалованья и что их семьи должны голодать».

Двадцать пятого декабря Бунины проводили в Болгарию своих друзей – художника Нилуса и писателя Федорова. Получили визы во Францию. «Я снова твердо держусь за парижскую ориентацию, – отмечает в дневнике Вера Николаевна. – Может быть, это легкомысленно, но внутренний голос мне говорит, что нужно ехать именно туда. Балканы пугают меня. Будет теснота, бестолочь, претензии, а это хуже голода и холода. Да и болезней не оберешься».

Теперь, окончательно решившись на разрыв с Россией, Бунин особенно остро страдает, не спит ночами. «Он раздавлен событиями последнего месяца, – сетует Вера Николаевна, – не может понять, как все это могло так быстро развалиться, где ключ ко всему». И только теперь очевиднее становятся причины краха: разложение белого движения, его неспособность победить – при отсутствии положительной общей идеи, моральном упадке, полной потери опоры на народ.

Двадцать седьмого декабря 1919 года у Буниных – профессор литературы Д. Н. Овсянико-Куликовский и поэт-сатирик А. П. Шполянский (Дон Аминадо). Спор о причинах поражения Добровольческой армии. Вера Николаевна записывает: «Ш[полянский] и Куликовский уверяли и доказывали, что все произошло из-за аграрного вопроса. Ян возражал и указывал ‹….› что причины поражения гораздо более сложные ‹…›. Добровольцев везде бранят, особенно евреи, даже те, кто настроен против большевиков. Рассказывали, что вчера в тюрьму ворвались 60 офицеров и избили политических, а также и смотрителя тюрьмы, который вмешался ‹…›. Неужели и это правда? Говорят, что спекулируют и берут взятки почти все. Что же это такое? неужели все разложилось сверху донизу?»

Так ставится поздний, горький диагноз.

9

…После трехдневного стояния у причала и на рейде «Патрас» наконец отошел в море и взял курс на Константинополь.

«Пароход, – писал Бунин, – уже, конечно, окрестили Ноевым ковчегом, – человеческое остроумие не богато. И точно, кого только не было на нем? Были крупные мошенники, обремененные наживой, покинувшие город спокойно, в твердой уверенности, что им будет неплохо всюду. Были люди порядочные, но тоже пока еще спокойные, бежавшие впервые и еще не вполне сознавшие всю важность того, что случилось. Были даже такие, что бежали совсем неожиданно для себя, что просто заразились общим бегством и сорвались с места в самую последнюю минуту, без вещей, без денег, без теплой одежды, даже без смены белья, как, например, какие-то две певички, не к месту нарядные, смеявшиеся над своим нечаянным путешествием, как над забавным приключением. Но преобладали все же настоящие беженцы, бегущие уже давно, из города в город, и, наконец, добежавшие до последней русской черты.