Жизнь Бунина. Лишь слову жизнь дана…

Накал взаимной ярости и ожесточения уже достиг той степени, какая только и возможна единственно в Гражданской войне. Близкий знакомый Буниных осматривает здание одесского ЧК, комнаты допросов, двор, подвалы: «Темницы Венеции кажутся пустяками». Вера Николаевна в это время на площади, перед зданием, где волнуется парод: «Настроены антисемитски. Одна старушка очень плакала. Я спросила, о чем? – «Племянника убили, гимназиста 7-го класса». Не надо было добавлять, кто верховодил в ЧК.

У Буниных в гостях присяжный поверенный, офицер, потерявший ногу. «Он просидел 4 дня в харьковск‹ой› чрезвычайке. Очень накален против евреев. Рассказывал, как при нем снимали допросы, после чего расстреливали в комнате рядом «сухими выстрелами». Раз ‹…› с ним сидел молоденький студент, только что кончивший гимназию, и горько плакал. Его вызвали на допрос в соседнюю комнату, обратно принесли с отрезанным ухом, языком, с вырезанными погонами на плечах – и все только за то, что его брат доброволец. Как осуждать, если брат его до конца дней своих не будет выносить слова «еврей». Конечно, это дурно, но понятно» и т. д.

На смену красному террору приходит белый террор. Тем не менее Вера Николаевна стремится доказать самой себе, что контрразведка добровольцев не способна на какие-либо зверства. И даже слухи об уничтожении евреев, расстрелах и издевательствах – ложные. Посетив свою одесскую знакомую Розенталь и наслушавшись от нее о разных ужасах, творимых белыми, она с великолепной наивностью записывает: «Вероятно, работают под добровольцев большевики». Вера Николаевна даже выделяет эту фразу курсивом, чтобы подчеркнуть собственное неверие в возможность жестокостей деникинцев.

В эти дни Бунин участвует во всех официальных торжествах по случаю взятия белыми Одессы. Он присутствует в соборе на панихиде по «боляринам» Корнилове и Алексееве и на молебне, где провозглашались многие лета «Верховному Правителю Державы Российской», «благоверному болярину Александру» (то есть А. В. Колчаку. – О. М.). Затем он – на параде добровольцев, где знакомится с генералом Н. Н. Шиллингом. Домой приходит взволнованный. «Ян говорит, что приятно видеть такой порядок. Все время играли Преображенский марш. Я никогда не думала, – добавляет Вера Николаевна, – что Ян может находиться в таком патриотическом настроении. Он весь горит».

К Бунину является с визитом глава правомонархической партии Союз русского народа В. М. Пуришкевич. В день основания Добровольческой армии Бунин знакомится с Деникиным: «…очень изящный человек с голым черепом, легко и свободно ходит. Улыбка удивительно хорошая. Прост в обращении». 21 сентября и 3 октября 1919 года Бунин, при большом стечении интеллигенции, читал антиреволюционную лекцию «Великий дурман»:

«Мы не с октября, а с самого марта семнадцатого года пребываем в этом мраке, этом дурмане, дурмане диком, злом и, как всякий дурман, прежде всего переполненном нелепостями, на сей раз нелепостями чудовищными. И дурман этот длится, и человек, более или менее не поддавшийся ему, поминутно с ужасом и с изумлением протирает глаза». Когда Бунин закончил чтение, все встали и, стоя, долго хлопали ему. Академик Н. П. Кондаков со слезами на глазах сказал Вере Николаевне: «Иван Алексеевич – выше всех писателей, сударыня, это такая смелость, это такая правда! Это замечательно! Это исторический день!»

Можно даже сказать, что в определенной степени Бунин делается неким ориентиром белого движения. Его выступления, статьи, стихи не просто открыто отвергают большевизм; в них попытка обнажить его корни, происхождение, самую суть. И даже в тех случаях, когда они прямо не направлены против революции, все равно несут внутри себя эту тенденцию. Еще в номере 1 за 1919 год в ростовской газете «Приазовский край» было напечатано стихотворение «Михаил»:

Архангел в сияющих латах
И с красным мечом из огня
Стоял на клубах синеватых
И дивно глядел на меня.

Порой в алтаре он скрывался,

Светился на двери косой –
И снова народу являлся,
Большой, по колена босой.

Ребенок, я думал о Боге,

А видел лишь кудри до плеч,
Да крупные бурые ноги,
Да римские латы и меч…

Дух гнева, возмездия, кары!

Я помню тебя, Михаил,
И храм этот темный и старый,
Где ты мое сердце пленил!

Архангел Михаил – вождь воинства ангелов в войне с драконом – надо ли говорить, как злободневно звучали в ту пору эти строки?