Жизнь человека: встреча неба и земли

Поскольку вы спрашиваете о моих первых шагах в экуменизме, я расскажу вам об одном случае, о котором нигде не писал и который сильно повлиял на мою деятельность по объединению Церквей. В 1961 году монсеньор Виллебрандс, который тогда еще не был кардиналом, прибыл в Антелиас для переговоров с тогдашней главой нашей Церкви, с великим Католикосом Зарехом I, наделенным особым экуменическим духом. Он очень осторожно задал нашему Католикосу примерно такой вопрос: «Если бы Папа созвал Собор в Ватикане и пригласил представителя от Вашей Церкви, согласились бы вы в нем участвовать?» И наш Католикос, не раздумывая, ответил: «Когда человек приглашает к себе родного брата, разве он будет сомневаться в том, что брат не придет?» Так он ощущал единство. Затем он добавил: «Если мы сформулируем Евангельские поучения в ста положениях, — не думаете ли Вы, что по поводу девяносто девяти из них наши мнения совпадут? Однако, к несчастью, мы чаще говорим о том единственном пункте, по которому расходимся, забывая о том, как многое нас объединяет...» И он указал на стену перед собой: «Если бы на этой абсолютно белой стене мы обнаружили маленькое черное пятнышко, мы бы забыли о белизне стены и говорили только об этом пятне...»

И я понял, что сегодня мы, наоборот, должны посмотреть на то, что нас объединяет. Для меня это и есть настоящая стратегия экуменизма, если так можно выразиться, которая поможет нам войти в третье тысячелетие.

Но как все это воплотить в конкретные дела, с чего начать?

Я уже говорил, что по замыслу Христа Церковь едина, и, несмотря на все наши разделения, это единство остается. Единство христиан существует, у нас нет необходимости искать его где-то вовне, оно уже в нас: у нас одно Евангелие, и мы все следуем за Христом. Однако это духовное, мистическое единство Церкви, которое мы все исповедуем в Символе веры, должно найти внешнее выражение в жизни различных Церквей — такова задача экуменизма.

И здесь первая роль отводится общей молитве. Взаимный диалог, совместные исследования, общие дела составляют подлинное содержание экуменического движения. Главными являются не встречи глав Церквей и иерархов или бесконечные консультации, комиссии, конференции и т. д., но, прежде всего, — открытость христиан друг к другу. Именно на это обращал внимание отец Конгар в своем духовном завещании. Я очень часто вспоминаю о нем. Когда я был наблюдателем на II Ватиканском Соборе, он не раз говорил мне, что экуменизм для него не церковная политика, но призвание, неотделимое от Церкви, подлинное проявление нашей христианской веры.

Православие и экуменизм

Вы отметили различие между экуменизмом как стремлением к единству, которое должно быть присуще всем Церквам и всем христианам, и конкретными проявлениями экуменического движения, которые не всегда соответствуют его целям. К сожалению, это различие не для всех ясно, что и порождает недоразумения.

В последнее время в Православных Церквах отмечается некоторая настороженность по отношению к Всемирному Совету Церквей (ВСЦ) и к экуменизму в целом. Многие православные считают экуменизм грехом. В Москве на книжных прилавках многих храмов можно купить брошюру под названием: «Экуменизм — путь, ведущий в погибель». Толчком к выходу Грузинской Церкви из ВСЦ послужило письмо группы монахов, адресованное Патриарху Илие, где экуменизм назывался «ересью всех ересей». Как Вы можете объяснить это неприятие экуменизма, а подчас и страх перед ним некоторых православных кругов?

Прежде всего, я хотел бы отметить, что отрицательное отношение к экуменизму встречается не только среди Православных Церквей. Мне известно, какова реакция на экуменизм в некоторых кругах Римско-Католической Церкви. Я лично слышал, как один католический епископ в Америке сказал: «Надо уничтожить то, что сделал II Ватиканский Собор»; кроме того, вы знаете о направлении монсеньора Лефевра. И в некоторых протестантских кругах существуют радикальные евангелические движения, отвергающие экуменизм. Такая реакция встречается в каждой Церкви.