Жизнь этого парня

Когда я рассказал Чаку о стипендии, он поздравил меня, но я был достаточно осторожен и не выказывал своего счастья чересчур сильно. День его расплаты был близок, и он наверняка недоумевал, почему мы вытащили такие разные карты. Этот вопрос тоже возник бы у меня в голове, если бы я был на месте Чака. Но он, скорее всего, не думал ничего подобного. Он не хотел того же, чего хочу я, и его куда более заботило то, что вот-вот будет с ним самим.

Тогда шериф нанес свой последний визит. Он заходил около недели назад, и в тот вечер ушел злым, по горло сытым твердолобостью Чака. Он поставил Чаку ультиматум: принять предложенную ему программу или будет плохо. Если Чак не позвонит ему с ответом, которого он ждет в такой-то день, он предоставит это дело суду и будь что будет. Чак не позвонил шерифу с ответом, которого тот хотел. Он вообще не позвонил ему.

Мы услышали сигнал его патрульной машины, подъезжающей к дому. Звук большого мотора был уже знаком нам. Чак надел ботинки и ждал, пока придет мистер Болджер и заберет его, затем они вдвоем прошли в дом. Пока его не было, я постоянно подходил к окну и выглядывал наружу. У меня было очень плохое предчувствие, оно пронизывало меня до мозга костей.

Когда Чак вернулся, я сидел на кровати, словно в трансе. Он посмотрел на меня без признаков узнавания и мягко закрыл за собой дверь. Затем повалился на пол и начал колотить кулаком, как избалованный ребенок во время истерики, с той лишь разницей, что вместо плача он смеялся. Это продолжалось некоторое время, после чего он поднялся и, покачиваясь, стал ходить от стены к стене. Его лицо было красным. Он схватил меня за плечи и увлек в танец посреди комнаты.

– Вулфмэн! – орал он. – Вулфмэн!

– Эй, Чаклис.

– Я люблю тебя, Вулфмэн! Я, блин, люблю тебя!

– Чудесно, – сказал я, но наблюдал за ним.

– Послушай, Вулфмэн, послушай. – Он наклонился к моему лицу. – Будет свадьба, Вулфмэн. Старые свадебные колокола будут звонить. Что ты думаешь об этом?

– Я не знаю, – ответил я. – А что ты думаешь?

– Что я думаю? Я думаю что это чертовски круто, Вулфмэн, что ты, черт возьми, думаешь, я думаю? – Он пошел в туалет и взял свой «Кэнэдиан Клаб». – Давай выпьем за невесту.

Чак повалился на пол и начал колотить кулаком, как избалованный ребенок во время истерики, с той лишь разницей, что вместо плача он смеялся.

Он взял напиток и протянул мне бутылку.

– А теперь выпей за счастливого жениха, – сказал он. – Давай, выпей.

Он выхватил бутылку назад и сказал:

– Как ты будешь называть Тину после свадьбы, Вулфмэн?

Я не знал, что сказать.

– Как ты будешь ее называть?

Я сказал ему, что не знаю.

– Как насчет миссис Хафф? – сказал он. – Как насчет миссис Джеральд Луциус Хафф?

Когда он увидел, как я смотрю на него, он подставил свою правую руку и сказал:

– Боже правый, Вулфмэн. Я серьезно.

– Хафф? Хафф женится на Тине?

Чак принялся отвечать, но вдруг наклонился, кашляя и отфыркиваясь. «Кэнэдиан Клаб» полился из его носа. Я постучал его по спине. Я слышал, как сам надрывно начал харкать. Что-то взорвалось во мне, какой-то истеричный безжалостный прилив радости. Я едва мог дышать. Мое лицо дергалось. Меня трясло от облегчения и радости и жестокого удовольствия, ведь правда была в том, что мне не нравился Хафф и мне не жаль было Тину. Для меня она была просто Флуд[17], и теперь я видел, как Хафф, попавший в этот поток, бессильно бьет волосатыми руками по поверхности, то погружаясь, то всплывая снова со своим блестящим от геля помпадуром.

* * *

Перл чувствовала себя покинутой после того, как моя мать уехала, и мне было жаль ее. Иногда я позволял ей обедать со мной. Несмотря ни на что, у нас было много тем, о которых мы могли поговорить. Я стыдливо опекал ее, а она позволяла мне делать это, без споров выслушивая мое мнение по поводу того, что она могла бы сделать, чтобы стать более привлекательной и популярной. По правде сказать, она не была так уж безнадежна, особенно с тех пор, как моя мать отвела ее к доктору, чтобы разобраться с плешью на голове. У нее была суровая выразительная красота, но я не видел этого. Я думал о ней как о трогательном создании, такой она и была на самом деле.

Однажды теплым пятничным деньком в мае мы взяли ланч и пошли на трибуны с видом на футбольное поле. Другие подростки ели и курили на скамейках вокруг нас, уставившись на сверкающую траву так, как будто в этот момент шла игра. Мы говорили о том о сем, и Перл упомянула, что Дуайт планировал поехать в Сиэтл сегодня вечером, предположительно чтобы провести выходные с Нормой, но на самом деле увидеть мою мать и попытаться в очередной раз уговорить ее вернуться. Он собирался взять Перл с собой как запасное оружие.