Жизнь евреев в России

Император Александр II получил в наследство неразрешенным тягостный вопрос о «разборе» евреев. Этой мерой правительство, по его объяснению, пыталось путем репрессий добиться так называемого нравственного преобразования евреев, то есть побудить их изменить свой религиозно-национальный быт и лишить их той вредоносности, которою они будто бы угрожали окружавшему населению. «Разбор» сводился к тому, чтобы разделить евреев на две группы: «полезных», то есть живущих производительным трудом, и «бесполезных» – и эту последнюю категорию подвергнуть разнообразным репрессиям. Этот проект возник в начале 40-х годов, но, несмотря на настойчивые требования свыше, он не был полностью осуществлен, так как местные власти видели всю гибельность этой меры. Однако идея о «разборе», занимавшая правительство более десяти лет, успела укоренить в правительственных кругах представление, будто преобразование евреев может быть достигнуто лишь репрессивными мерами; вместе с тем «разбор» устанавливал, что и в своем бесправии евреи не все равны пред законом.

Некоторые законы, относящиеся к первым годам правления Александра II, свидетельствуют, что государь не был свободен от того боязливого недоверия к евреям, которое в предшествовавшее царствование направило государственную власть не на реформу еврейского быта, а на мелкую, можно сказать, партизанскую войну с евреями, в основе лишенную определенной цели. Однако одновременно государем были отменены некоторые старые ограничения, и он вообще санкционировал меры, противоречившие законодательной системе последних десятилетий. Правда, в его резолюциях или чувствовалось опасение, не угрожают ли евреи в том или ином отношении государственным видам и интересам христианского населения, или выражался личный взгляд на данный вопрос; но при всем том государь предоставлял правительству свободу в отношении отдельных смягчений законодательства.

Когда в 1856 году председатель Еврейского комитета Киселев представил государю, что слиянию евреев с общим населением препятствуют разные ограничения, государь повелел: «Пересмотреть все существующие о евреях постановления для слияния сего народа с коренными жителями, поколику нравственное состояние евреев может сие дозволить».

Указание на «нравственное состояние» евреев предопределило поле деятельности комитета: смягчение ограничительного законодательства могло коснуться лишь некоторых сторон еврейской жизни, поскольку нравственное состояние евреев, то есть приписываемые им фанатизм и экономическая вредоносность, не угрожали правительству и христианскому населению. Но вместе с тем это повеление открыло новый путь для разрешения еврейского вопроса, знаменуя коренное изменение в правительственной политике по отношению к евреям, – господствовавшая до сих пор идея, что преобразование их может быть достигнуто лишь с помощью репрессий, должна была уступить теперь место мысли о необходимости в этих целях смягчить ограничения. В заседании 31 марта 1856 года Еврейскому комитету было доложено об указанном высочайшем повелении и тогда, среди прочих вопросов еврейской жизни, было обращено внимание на то, что торгово-промышленная деятельность евреев стесняется законами о жительстве.

Однако новый лозунг не звучал уверенно; всё еще живо было старое стремление добиваться реформы в еврействе стеснительными мерами; так, последовавший в это время новый закон о несении евреями военной службы, освободив их от некоторых специальных ограничений, воспользовался «разбором», чтобы поставить группу «бесполезных» в более тяжелые условия, чем прочих евреев.

То была предрассветная пора, когда всё вокруг еще тонуло в сумраке уходящей ночи и не было резкой грани между прошлым царствованием и наступившим новым.

Этими условиями объясняется и неудача, постигшая сделанную в то время первую попытку эмансипации евреев.