Жизнь евреев в России

Суетливое движение против евреев в Вильне и Киеве не могло остаться в пределах только этих городов; легкая возможность избавиться от конкурентов была слишком заманчива, чтобы и другие города не попытались освежить запыленные привилегии. Инициативу в этом отношении проявил ревностный президент Каменец-Подольского магистрата: он предложил в 1827 году совершенно удалить евреев из города. Но привилегии Каменец-Подольского были отменены еще в 1797 году императором Павлом I; поэтому губернатор не признал возможным потребовать выселения из города; но вместе с тем он предложил вывести евреев из части, составляющей собственно город, и поселить их в другой, не застроенной местности, – появляться же в запретных частях дозволить евреям лишь днем, «без ночлега». Губернатор полагал, что его проект удовлетворит и евреев, и правительство и послужит даже примером для прочих городов.

Действительно, функционировавший в то время Еврейский комитет из директоров разных департаментов, вырабатывавший тогда положение о евреях, признал, что «для удобнейшего наблюдения за евреями со стороны начальства» должно быть установлено правило, чтобы евреи жили лишь в части города, специально для них предназначенной. Но эта идея не встретила сочувствия. Генерал-губернатор Левашов допустил бы в крайнем случае выселение евреев из Каменец-Подольского, если бы для христиан не оставалось свободного места, – но простора еще достаточно; он согласен и на устройство гетто, как о том его просили киевские евреи, но не следует же выселять всех поголовно евреев (им принадлежит подавляющая часть домов), а лишь тех из них, которые не имеют недвижимой собственности. Но и при этих уступках трезвый администратор не умолчал о том, что, если бы в жителях-христианах возбудить любовь к труду – желание улучшить свое состояние, – они вытеснили бы евреев и без принудительных мер. Отрицательно отнесся к стеснению евреев также министр внутренних дел, мнение которого и одержало победу: евреям было дозволено по-прежнему жить в Каменец-Подольском и водворяться на старых местах; впрочем, строить новые дома допустимо только в определенном районе (1833 г.). Мечта каменец-подольского губернатора об устройстве гетто во всех городах черты оседлости не осуществилась.

Однако в Ковно, находившемся в отношении жительства евреев в таких же условиях, как и Каменец-Подольский, были вскоре введены, по просьбе 14 христиан, ограничения как для вновь поселяющихся евреев, которым было предоставлено строиться лишь в форштадте, так и для тех давно осевших здесь, которые владели деревянными домами; им было запрещено восстанавливать деревянные строения; они должны были заменять их каменными – или переходить в форштадт, причем продать свой деревянный дом можно было лишь тому, кто обязуется выстроить каменный (1846 г.). А в Житомире (1854 г.) евреям было запрещено жить в некоторых кварталах «как составляющих лучшую и главную часть города»; на запретных улицах им разрешалось владеть домами лишь для сдачи их внаем христианам*.

Дурные примеры, как известно, заразительны. Игра в «привилегии», оказавшаяся столь удачной для виленцев и киевлян, возбудила аппетит и в той группе населения, от которой менее всего можно было ожидать борьбы с евреями такими исключительными средствами: то были караимы города Трок.