Жизнь евреев в России

С виду эти обстоятельства касались интересов одного только еврейского населения, а потому они могли и не быть приняты во внимание. Но оказалось, что от выселения евреев должны были пострадать и христианские общества; в Николаеве с удалением евреев отбывание воинского постоя и содержание городских присутственных мест упало бы таким тяжким бременем на христиан, что они едва ли выполнили бы эти обязанности; к тому же Николаев лишился бы почти всех ремесленников. Высочайшее повеление об удалении евреев, сознавал Грейг, должно быть выполнено, но в том же повелении указано, чтобы евреям не были чинимы притеснения, и это формально дало адмиралу право обратиться в Петербург за разъяснениями. Начальник морского штаба князь Меншиков понял мотивировку Грейга и, со своей стороны, будто желая освободить правительство от упрека в разорении евреев, высказался за необходимость отсрочить выселение и вообще сделать облегчения, требуемые обстоятельствами, указанными Грейгом. Комитет с этим согласился, каковое решение и было высочайше утверждено 10 июня 1830 года*. Однако вскоре срок для выселения стал приближаться, и евреям надо было подумать о новой отсрочке. Нет худа без добра. В 1830–1831 годах на юге свирепствовала холера, и она-то дала повод евреям, по наступлении срока, назначенного для выселения, просить о новой льготе; военный губернатор, со своей стороны, также «убедительно» ходатайствовал об отсрочке, и она, с высочайшего разрешения, была дана еще на один год (5 июля 1832 г.). В 1842 году Сенат возбудил вопрос о совершенном запрещении евреям приезжать в Севастополь даже на самое короткое время, но государь отверг это предложение; однако, в виде изъятия из общего правила о временном пребывании евреев в запретных местах, он разрешил им оставаться в Севастополе не долее одного месяца.

По личной воле императора Николая I, в силу его словесного приказания, отданного в бытность на юге Крыма генерал-губернатору графу Воронцову, столь энергично боровшемуся против ограничения евреев в правах, водворение евреев было запрещено и в Ялте. Это распоряжение не вошло в свод законов, но оно строго исполнялось.

Особый мир в отношении права жительства евреев представляла и полоса вдоль западной границы России. Еще в 1812 году, чтобы побороть контрабандные промыслы среди евреев, было постановлено удалить их в Волынской губернии из помещичьих селений вблизи границы и домов в пограничных поветах в те местечки и кагалы, к которым они приписаны. Однако это распоряжение не было выполнено, и в 1816 году соответствующее требование пришлось повторить, причем было указано, что евреи должны быть удалены за 50 верст от границы; в пограничной полосе они могли оставаться только в местечках. По донесению местных властей, это выселение продолжалось до 1821 года, но потом многие евреи вновь водворились в деревнях и корчмах. Так прошло три года, пока правительство опять не вспомнило, что под видом содержания корчем и мельниц евреи могут заниматься контрабандой, и тогда запрещение жить в пограничной полосе вне городов и местечек было распространено на все западные губернии; исключение было сделано для собственников корчем, мельниц и домов, причем, однако, император Александр I по личной инициативе внес дополнение в том смысле, что свою недвижимую собственность здешние евреи могут продавать только христианам, дабы таким образом не передавалось право проживания другому лицу путем уступки ему недвижимости (1825 г.). Позже эти правила были распространены и на Бессарабскую губернию (1839 г.). А затем (1843 г.) последовало высочайшее повеление о выселении поголовно всех евреев из 50-верстной пограничной полосы, «…предоставя имеющим собственные дома продать их в двухгодичный срок и исполнить без всяких отговорок»*.

Как ни решительно было это повеление, правительство всё же признало нужным осторожными шагами склонить государя хотя бы на некоторое смягчение условий выселения, и государь согласился увеличить двухгодичный срок до четырехлетнего, фабрикантов вовсе не выселять, а представить их список государю и проч. Но вся разрушительная сила повеления, заключавшаяся в удалении евреев не только из селений, но и из городов и местечек, была полностью сохранена.

Эта мера явилась столь же бедственной, как и предпринятое в начале века поголовное удаление из сел и деревень. В многочисленных местностях здесь проживало весьма значительное еврейское население, которое в своей известной части обладало недвижимой собственностью. И единственное, что спасло евреев от окончательной гибели, это то, что распоряжение было выполнено только частично: евреев выселяли, но не выселили. Терпя преследования, притеснения, многие из них остались на местах, потому что им некуда было идти. И местная администрация была бессильна бороться с этим открытым нарушением закона, не отвечавшего требованиям жизни.