Жизнь евреев в России

В 1819 году «депутат еврейского народа» Зунд ель Зонненберг выступил с ходатайством о том, чтобы евреи из России не подлежали таможенному сбору, так как они не могут почитаться в Царстве Польском иностранцами, но наместник Зайончек высказался против удовлетворения ходатайства. А министр статс-секретарь Царства Польского Соболевский выставил следующие мотивы в пользу сохранения сбора: гелейт-цолль составляет определенный доход казны Царства Польского; в случае же отмены сбора в отношении русских евреев австрийские и прусские евреи стали бы приезжать в край под видом русских, избегая таким образом уплаты сбора, а это было бы убыточно.

В 1826 году подобная же просьба была возбуждена ковенскими евреями; по поводу нее возникла переписка между членами Еврейского комитета, и один из них, считая правильной отмену сбора в отношении русских евреев, указал на то, что евреи Царства Польского, приезжая в Россию, не облагаются специальными сборами, а потому, по взаимности, русские евреи также должны быть свободны от сбора в Царстве Польском. Эта мысль едва не оказалась роковою. Цесаревич Константин Павлович не только признал необходимым сохранить этот сбор (уменьшив его лишь соразмерно полу, возрасту и промыслу каждого еврея в отдельности), но даже предложил, «в видах взаимности», распространить гелейт-цолль также на евреев Царства Польского, приезжающих в Россию. Этот проект был в принципе одобрен императором Николаем I, поручившим министру Канкрину составить соответствующие правила. Но Канкрин предложил уменьшить гелейт-цолль наполовину (9½ польского злотого), отнюдь не распространяя этого сбора на евреев Царства Польского, приезжающих в Россию, что и было принято, и в таком виде налог существовал до 1850 года[80].

Было бы ошибочным думать, будто доступ евреям из России в Царство Польское был потому затруднен сбором, что жизнь евреев протекала здесь в лучших условиях. Напротив, такие стеснения, какие чинились евреям в Царстве Польском, не были известны в черте оседлости. Ограничения, существовавшие в Киеве, Вильне и некоторых других городах, являлись исключением из общего правила, в силу которого евреи пользовались в городах полной свободой в жительстве. Здесь же, в Царстве Польском, ограничение евреев в праве жительства и передвижения в городах было возведено в целую систему.

Не уходя в более отдаленное прошлое, нельзя, однако, не остановиться на истории этих ограничений с того момента, когда власть в герцогстве Варшавском, официально представленная в лице бессильного саксонского короля, фактически принадлежала польскому обществу.

Ранее всего ограничения были введены в Варшаве, которая и стала прототипом для других городов.

Еще прусское правительство потребовало удаления евреев из главных улиц Варшавы, и это правило магистрат стал приводить в исполнение в конце 1808 года, несмотря на то, что распоряжения прусской власти уже не могли в то время иметь значение, а евреи еще недавно, в тяжелые дни, пережитые новым государством, приняли участие в займе городу. В следующем же году последовал специальный королевский указ о месте жительства евреев в Варшаве. Приняв в соображение, будто слишком большое скопление евреев влечет за собою разные опасные последствия, как то пожары и потерю здоровья, и что переполнение евреями главных улиц домов мешает удобству публики, указ закрыл для евреев ряд лучших улиц.

Впрочем, дабы внушить еврейскому народу мысль, будто правительство не стремится исключить его из среды других жителей в том случае, если он постарается быть того достойным, указ сделал изъятие: на запретных улицах могли проживать по два семейства, которые удовлетворяли бы ряду условий; так, например, следовало обладать капиталом в 60 тысяч польских злотых, уметь читать и писать по-польски или по-французски, или по крайней мере по-немецки, посылать своих детей в общие школы, не иметь внешних отличий от прочего населения и так далее.

Распоряжение о выселении евреев из запретных улиц вызвало в варшавском христианском обществе раскол.