Жизнь евреев в России

Петербургское купечество следовало в этом случае по стопам московского, которое добилось в свое время запрещения евреям записываться в московское купечество, что и послужило поводом к учреждению черты оседлости. Московские купцы мотивировали свое домогательство безнравственностью конкурентов; петербургские были более откровенны: они готовы были разрешить евреям вести в Петербурге оптовую торговлю, но только «чрез приказчиков или комиссионеров из русских купцов, дабы чрез то воспользовался жалованьем или некоторой частью барыша россиянин, а не еврей». Сенат признал правильным недозволение евреям записываться в петербургское купечество и мещанство; что же касается запрещения евреям самим торговать в столице, то это корыстное домогательство городского правления побудило Сенат объяснить особым указом (3 августа 1800 г.), что «заключение, что барыш в торговле преимущественно принадлежит россиянину, не может почесться основательным»; к тому же, отмечал Сенат, еврейские купцы, платя двойные подати, несут одинаково со всеми подданными обязанности и, следовательно, они не должны быть «отчуждаемы от общих прав и выгод в торговле и промыслах», а потому запрещение купцам-евреям производить оптовую торговлю, недопустимо.

Этот указ предоставил евреям право оптовой торговли, между прочим, и в Москве; однако здесь им иногда запрещали не только вести торговлю, но даже временно проживать; когда же, ссылаясь на указ 3 августа 1800 года, белорусские евреи-купцы обратились (1802 г.) с жалобой в Сенат, то, напомнив о злоупотреблениях со стороны евреев в торговле (контрабанда) и опираясь на существование черты оседлости и двойной подати, Сенат признал, что евреи не только не могут выходить за пределы черты, но и не должны пользоваться выгодами, предоставленными другим, и поэтому он определил уничтожить силу указа 3 августа 1800 года. Что же касается временного пребывания во внутренних губерниях и в столицах «для доправления старых долгов, хождения по тяжебным делам и для общественных их нужд», то власти должны следить за тем, чтобы под этим предлогом евреи не приобретали прочной оседлости.

Это решение Сената, направленное к охране корыстных интересов русского торгового класса путем уничтожения конкуренции, подверглось резкой критике со стороны членов Совета: граф Салтыков, граф Воронцов, Трощинский и другие высказались в том смысле, что, запретив евреям водворяться вне черты, законы 1791 и 1794 годов не лишили их права производить повсеместно оптовую торговлю; городовое положение поощряет иностранную оптовую торговлю, «кольми же паче не можно воспретить подданным российским, немаловажную часть населения составляющим и еще двойную подать платящим». Что же касается контрабанды, «то частные злоупотребления не могут быть основанием правил на целое состояние». К этому мнению присоединился и граф Мордвинов, еще шире развивший мысль о необходимости не стеснять евреев в торговле.

Такой взгляд являлся в то время доминирующим, и вот почему положение 1804 года предоставило фабрикантам, купцам и ремесленникам право приезжать по делам на время с семьями во внутренние губернии и столицы с одним лишь обязательством – носить «немецкое» платье.

Естественно, что приезды во внутренние губернии нередко – в силу самого характера широких торговых дел – превращались в длительное пребывание, каковое часто не встречало противодействия ни со стороны местных обществ, ни со стороны администрации. Евреям-винокурам было даже особым законом (1819 г.) разрешено проживание в великороссийских губерниях «впредь до усовершенствования в оных русских мастеров». Конечно, эти единичные евреи терялись в массах христианского населения. Тем не менее центральное правительство неоднократно принимало меры к стеснению евреев в проживании вне черты оседлости. Так, в 1826 году последовало распоряжение о выселении евреев из тех мест, где обнаружатся последователи секты иудействующих (жидовствующих), хотя опыт показал, что эта ересь распространялась там, где евреев было очень мало. Позже было разъяснено, что только фабриканты, купцы и ремесленники – если искусство последних необходимо для общественной пользы! – могут переступать черту, но не мещане, причем были установлены особые правила (1827 г.). Любопытно отметить, что сверхсрочное пребывание еврея вне черты оседлости почиталось делом столь важным, что о каждом случае, когда еврею разрешалось оставаться в каком-либо городе сверх десяти месяцев, доводилось до сведения Комитета министров*.