Жизнь евреев в России

«Дозволение евреям, в каком бы то звании ни было, постоянного пребывания во внутренних губерниях произвело бы весьма неприятное впечатление в нашем народе, который и по понятиям веры, и по общему мнению о нравственных свойствах евреев вообще привык чуждаться и презирать их. Некоторые иностранные державы, где евреям предоставлены все гражданские права наравне с прочими подданными, не могут служить примером для России, сколько по несравненно большему у нас числу евреев, столько и потому, что правительство и народ наш, при всей известной веротерпимости, весьма, однако же, далеки от того равнодушия, с коим некоторые другие нации смотрят на предметы веры».

Итак, противники евреев окутали возбужденный вопрос атмосферой, в которой при тогдашних благоприятных условиях грубое чувство не могло не победить разума. Фанатизм массы был окружен ореолом векового патриархального народного уклада. Религиозные антипатии до того овладели этой группой членов Государственного совета, что, отуманенные предубеждением против евреев, они не остановились пред тем, чтобы представить в искаженном виде даже те качества евреев – скромность в личной жизни, – которые всегда и всюду ставятся в заслугу как отдельным лицам, так и целым народам: чуждые излишеств, евреи, по мысли Государственного совета, должны были быть скованы по рукам и ногам ограничительным законом, дабы не конкурировать с теми, кто больше брал за товар, чтобы больше проживать.

Русский народ по своему религиозному рвению не любит евреев – этот пароль, плод выдумки, а не действительной жизни, должен был, по мнению группы членов Государственного совета, лечь в основу разрешения еврейского вопроса.

Иной взгляд высказали остальные тринадцать членов Государственного совета, присоединившиеся к заключению департамента законов; дав, между прочим, отповедь прозелитским намекам министра финансов, они попытались рассеять опасения, выдвинутые противной группой.

«Доселе одна религия евреев составляла существенное препятствие к разрешению пребывания их во внутренних губерниях. С переменою религии последний из евреев, независимо от его качеств и поведения, приобретает все те права, в коих отказывается первостатейным купцам из прежних их единоверцев, хотя бы они отличались важнейшими заслугами и по своим нравственным свойствам и занятиям были полезнейшими членами общества.

Цель устава заключается в устройстве и улучшении еврейского народа, а надежнейшее для сего средство есть обращение их к занятиям более правильным и более облагороженным; унижая же их и отъемля не только ободрение, но и права, законом известному состоянию присвоенные, достигнуть сей цели конечно будет невозможно».

Предоставление купцам права торговли во внутренней России, указывали 13 членов, не является новшеством в законодательстве: положением 1804 года евреям разрешены приезды по коммерческим делам во внутренние губернии без ограничения каким-либо сроком, кроме того, который требуется их надобностями; в самом министерском законопроекте им предоставлено иметь при себе двух служителей из евреев.

«Соревнование и подрывы в торговле могут быть между купцами взаимны. Сии причины не вели доселе к тому, чтобы запретить даже иностранным купцам пребывание и торговлю в России… Если вообще духу еврейского народа доселе более свойственно было заниматься мелочною промышленностью, то сие отчасти приписать должно именно стеснению их прав и тем ограничениям в выборе места пребывания, которым они всегда в России подвергаемы были. Но в державах, где евреи пользуются одинаковыми правами с прочими подданными, и даже в ближайшем к нам Царстве Польском, нередкие из них приобрели известность огромными банкирскими делами, полезною предприимчивостью и обширностью биржевого торга».

Молча внимал адмирал Грейг спорам в Государственном совете; он не был раньше знаком с сущностью разбиравшегося вопроса. Когда же обе стороны высказали всё, что имели, адмирал Грейг понял, что спор сведен не к тому, разрешить или не разрешить постоянное пребывание евреям вне черты, а к тому, как должно правительство относиться к еврейскому народу; он понял, что там, где религиозный предрассудок возводится в народную доблесть, там доводы, подсказанные государственной точкой зрения на евреев, не могут быть услышаны.

Адмирал Грейг представил особое мнение; искренность и простота сохранили за его заявлением непосредственную силу, не утратившую по сию пору возможность воздействовать на умы, не предубежденные против евреев. Высказываясь за то, чтобы купцы немедля (а не через известный срок по вступлении в гильдию) приобретали право повсеместного жительства и чтобы их не принуждали заменять во время пребывания вне черты оседлости традиционное еврейское платье общей одеждой, адмирал Грейг писал: