Жизнь и другие смертельные номера

– Знаю, – ответила я, не удосужившись на этот раз повысить голос.

Лодка ударилась о большую волну, и я крепко прижала к груди спасательный круг, сомневаясь в его способности выполнить свое одноименное назначение. Еще одна волна, и я схватилась было за металлический поручень, чтобы сидеть ровно, но тут же отдернула руку, сообразив, как это глупо. Рак или пасть акулы, какая разница? Смерть есть смерть.

Конечно, разница есть, призналась я себе, наблюдая, как Шайлоу оживленно болтает с капитаном лодки. Весь смысл этого представления был в том, чтобы избежать внезапного и нежданного конца, сохранить какое-то подобие контроля ситуации, пока большая дыра в небе смыкается надо мной. Но по мере того как день, когда я услышала диагноз, погружался в прошлое, мне все больше казалось, что я жажду не столько красиво уйти, сколько неуклюже вернуться.

У Пола были свои взгляды на мое возвращение. Он возобновил допрос, едва мы причалили на мелководье у одного из пляжей Кулебры.

– Ты уже думала, что будешь делать после лечения? – спросил он, пока мы тащились по сверкающему песку вслед за Шайлоу, который искал тенистое место, где можно было присесть и пообедать.

Я покосилась на него из-под солнечных очков.

– В смысле?

– У тебя есть шанс начать все сначала. Не обязательно в Нью-Йорке, хотя, по-моему, это будет разумно. В любом случае, ты бы могла заняться чем-нибудь новеньким. Даже без рекомендации от Джеки у тебя отличное резюме, и вообще ты молодчина. Ты выбираешь занятие, я звоню по своим контактам и на следующий день ты получаешь работу. Ты бы стала отличным продюсером или организатором мероприятий. Черт, да хоть консультантом по кошкам, если тебе захочется. Можешь делать все, что угодно. Абсолютно все! Интересно же, правда?

Да, теоретически очень интересно. Но в реальной жизни я лучше займусь подводной охотой на собственные глаза, чем начну все сначала.

– Возможно, – сказала я.

– Либби, поможешь? – спросил Шайлоу, пытаясь расстелить под деревом тонкое хлопковое одеяло.

Я посмотрела на него с благодарностью и схватилась за угол одеяла, чтобы натянуть его. Пол забрал у меня одеяло.

– Дай лучше я, – сказал он.

– Послушай, я не инвалид, – возмутилась я, положив на край одеяла сандалию, чтобы оно лежало ровно.

Он приподнял бровь.

– Я и не говорю ничего подобного. Просто хочу, чтобы ты успокоилась.

Я села на одеяло и вынула из приготовленной Шайлоу корзинки для пикника бутылку газированной воды.

– Я сейчас на Карибском море с людьми, которых люблю, и на свете нет ничего, что я должна сделать прямо сейчас. Если это не спокойствие, то не знаю, как это назвать.

Пол гнул свое:

– Конечно, все зависит от того, где ты будешь лечиться. Ночью я провел небольшое расследование.

– Не сомневаюсь.

Он взмок даже больше, чем я, стянул с себя рубашку-поло, аккуратно сложил и сунул в свою сумку.

– А если бы мы поменялись ролями, ты сидела бы сложа руки?

– Нет.

– Динь-динь-динь! У нас нейронная связь!

Я выхватила из корзины пластиковый нож и наставила на него.

– А это видел?

Он проигнорировал меня.

– Клиника Майо проводит вторую фазу клинических испытаний, и это звучит многообещающе. А в Колумбии есть врач, который написал несколько работ по Т-клеточным лимфомам.

– Не все сразу, – сказал Шайлоу, обнимая меня за плечи.

Пол нахмурился, я так и видела, как в его голове крутятся колесики: с чего это чужой человек защищает его сестру?

Вероятно, Пол пришел к выводу, что Шайлоу прав, потому что тут же сказал:

– Да, верно. Не все сразу.

Пообедав, мы взяли напрокат три каяка. Море было тихим, Шайлоу и Пол с легкостью вышли на несколько сотен ярдов вперед, но я задержалась у берега. Я согласилась на лечение, но не могла себе этого представить; когда я пыталась вообразить, как сижу в пастельного цвета кресле из искусственной кожи, а из капельницы в мои вены сочится внутривенный раствор, я видела перед собой мамино лицо, а не свое.

Я тряхнула головой и посмотрела на море, пытаясь взбодрить свой разум зрительными впечатлениями и увидеть свое существование после Вьекеса в положительном свете. Но стеклянистая зеленая вода не вдохновляла. Я не представляла себе, как может выглядеть следующий этап моей жизни, и, похоже, это доказывало, что Пол выдает желаемое за действительное.

Не знаю, сколько времени я болталась у берега, когда Пол повернул назад.

– Ты говорила с Томом о своем здоровье? – спросил он, когда нос его каяка мягко ткнулся в борт моего.

– Нет, – ответила я, наблюдая, как косяк серебристых сардин проплывает между нами и исчезает в темных глубинах.

– А намерена?

– Нет. Но если хочешь пригласить его на мои похороны, я разрешаю. Только усадите его сзади.

Пол поморщился.

– Прекрати уже эти шуточки.

– Извини.

Его каяк начал дрейфовать назад: подняв весло, он зацепил его за борт моей лодки, соединив их вместе.

– Ты скучаешь о нем?

Я покачала головой.

– И не думаю.