Жизнь и приключения Сергея Сельянова и его киностудии «СТВ», рассказанные им самим (с иллюстрациями)

«Можно сказать, – говорит Сельянов, – что реформа сработала, и я этим доволен. Что предсказывал, или, точнее, что обещал, то и произошло. Цифры, показатель доли российского кино в прокате, росли, в 2017 году доля российского кино составила почти 25 %, а если считать первую половину 2018 года, что, в общем, неправильно, поскольку летом российское кино не работает, то она выросла еще на 50 %, это очень много, мы такого не ожидали. Нам даже не слишком это понравилось, потому что теперь все будут ждать дальнейшего роста, а цифры больше расти не будут, можно сказать, что мы вышли на проектную мощность, теперь довольно долго предстоит болтаться в этом промежутке, если государственная поддержка не будет увеличена. Если стране надо, чтобы доля была больше, то надо добавлять денег, но вряд ли это произойдет. Мединский денег просить не любит. Это сегодня не в моде, не любят тех, кто просит денег. При этом Мединский сам более всех заинтересован в том, чтобы цифры в отчетах росли, это оценка его работы, если они растут, то он молодец. Он одержим цифрами больше, чем мы, он всей душой хочет роста.

Важно, что кино ведь делает не министр, кино делаем мы. Самое главное в этом проекте, который мы лоббировали, – чтобы компетенция была у лидеров, чтобы они принимали решения: что делать, а что не делать. А сейчас министр хочет этот принцип поменять, чтобы самому решать, кому и на что и давать деньги, и сколько. Конечно, это нарушает философию всего проекта.

Сломать эту систему у него может хватить возможностей, но я думаю, этого не случится. У нас же нет на самом деле идеологического давления, есть давление зрителя, и это продюсер кровно заинтересован в том, чтобы вернуть свои затраты, именно он рискует, а не Мединский. Если бы была идеологическая система, то тогда другое дело, тогда Минкульт мог бы диктовать – снимайте про то или это, а на деньги наплевать, но мы сейчас отчитываемся цифрами, а цифры – это рынок. Это конкуренция, в первую очередь, с американским кино. Поэтому я не думаю, что система рухнет. Не исключено, что в результате, при всех вмешательствах, все останется как было. Хотя чиновничий произвол дело не вполне удобное. Конечно, чиновники могут заниматься какими-то определенными проектами, через госзаказ, государство имеет право заказать кино на важную для себя тему, но это два-три проекта, не больше, это нормально. Но потребности рынка должны определять продюсеры.

Сейчас в Фонде ставки сделаны на зрительское кино, так было не с самого начала. Пока Фонд возглавлял Толстиков, там ориентировались на зрительское кино, но не отказывали и авторскому. Считалось, что выбор стратегии – дело продюсера, что он считает нужным, то пусть и делает – хочет, пусть снимает дебют, который не соберет денег, но нужен развитию индустрии. Сейчас на этом поставлен крест. Еще Сурков, перед своим уходом, наверное, в 2012 году, сказал, что нужны критерии для оценки работы Фонда, и, давайте, главнейшим критерием будет доля российского кино на рынке. И с этого момента Фонд стал поддерживать только зрительское кино и ориентироваться на потенциал по сборам. И не важно, дрянное это кино или талантливое.

Никаких серьезных возражений против этого нет. Продюсеры сами более всего заинтересованы в том, чтобы вернуть свои деньги. Никто не убережет продюсера от ошибок, но если выиграет, то выиграет. Сделать фильм, в бюджете которого 400 млн твоих собственных денег, и наплевать на результат? Конечно же, нам не все равно. Всем хочется, чтобы зрителей было много. Даже создатели авторского кино хотят, чтобы их фильм смотрели, но, понятно, там приоритеты иные.

Но все же в рамках нынешних условий мне лично никто не мешает сделать то, что я хочу. Формально я беру деньги на конкретный проект, а на самом деле я беру деньги в мой оборот. Если у меня в работе пять проектов, а я могу взять в этом году в Фонде деньги на один – мне даже проще, бумаг меньше оформлять. Но возьму на один, а делать все равно буду пять. Остальные – мои проблемы. Просто мне прибавилось в этом году к обороту 200–300 млн рублей от Фонда, и я знаю, раз объявил пять проектов, то их сделаю.

Я всегда говорю, что делаю фильмы на свои деньги с государственной поддержкой, бюджетные деньги просто добавляются к моим деньгам, условно говоря, есть у меня 100 рублей, государство добавило еще 30, ну и мое дело, снять на них пять фильмов или всего четыре. При этом я понимаю, что все 130 млн рублей ко мне не вернутся, но если 30 из них мне Фонд компенсирует, то вернуть надо всего сто, это полегче».

Сегодня студия «СТВ» давно существует в индустриальном режиме, ее оборотный капитал измеряется сотнями миллионов, а количество сделанных кинофильмов едва ли не больше, чем в любой другой российской кинокомпании. Основные деньги, на которые снимаются эти фильмы, принадлежат лично Сельянову, но, как и в начале своего пути, зарабатывая на разного рода сопутствующих бизнесах, он готов вкладывать свой доход в заведомо убыточные проекты.

Навигация отечественного кино