Жизнь и приключения Сергея Сельянова и его киностудии «СТВ», рассказанные им самим (с иллюстрациями)

Сельянов в это время впервые начинает довольно резко высказываться об особенностях национального проката и о той конкуренции, которую кино составляет сериальное производство. В том же интервью Барабаш он довольно подробно останавливается на связанных с этой неожиданной конкуренцией проблемах. В первую очередь речь идет о несоразмерном росте стоимости фильма, во вторую – о снижении профессионального уровня: «Актер вдруг заявляет: я уже хочу не столько-то денег, а в два раза больше. Почему? Он стал в два раза лучше играть? Нет, он просто за это время снялся в сериале. Не блеснул там, нет – просто снялся. Тут телевидение, конечно, сыграло свою разрушительную роль. У нас нет разделения на сериальных и киноактеров. А это ведь разные профессии. Актер телевизионного кино должен играть по-другому, дышать по-другому. У нас этого нет просто потому, что не хватает ни актеров, ни режиссеров. Рынок вырос с нуля, на пустом месте за несколько лет. Огромный объем телевизионного кино, около трех тысяч часов. Кто-то должен это произвести. Поэтому сейчас дорожка к профессии режиссера, актера, сценариста упростилась до неприличия. Я люблю рынок, я люблю свободную конкуренцию, но я бы запретил в первые три года после института молодым людям даже прикасаться к телевизионному кино. Если не получилось с игровым кино – тогда и иди в сериалы, на радио, в каменщики, куда угодно. В Советском Союзе, если ты после окончания ВГИКа или Высших режиссерских курсов через три года снял первую картину – ты везунчик. Через пять лет – вроде как нормально. Вроде бы планка телевизионного кино ниже, но хороший телевизионный фильм снять тоже очень трудно. Тем не менее профессионально, технологически там попроще. После первого своего сериала молодой режиссер уже никогда не сможет делать кино для кинотеатров – у него уже другая профессия». (Нынче Сельянова и самого удивляет резкость собственной позиции, хотя, помягчев к сериалам и даже начав их делать, он все равно не полюбил телеформат по-настоящему.)

Ну и третья проблема, волнующая продюсера в это время – публика: «Конечно, во всем мире 90 % картин – это развлекательные, и слава богу. Везде серьезное и тем более авторское кино занимает ниши более скромные. Но на Западе эти ниши есть. Есть, где такие фильмы показывать. Есть мнение в обществе, что их просто неприлично не смотреть, не быть в курсе. Во всяком случае, картина такого значительного режиссера, как Балабанов, во Франции собрала бы денег. У нас практически это отсутствует. И это печально. Потому что без серьезных фильмов развлекательное зрительское кино еще ниже опустится.

Кинематографическая держава, а Россия себя таковой считает, должна обладать всем спектром форматов, работать на всей кинематографической поляне.

Какое-то время назад у меня была надежда, даже уверенность, что с ростом количества зрителей в стране будет расти более или менее пропорционально и количество зрителей арт-кино. Этого не произошло. Количество таких зрителей – ровно на уровне 2000 года. Если не меньше. Ничего, кроме денег, людей не интересует. А деньги и развлечения – это какие-то очень близкие вещи: заработал – развлекся. С моей точки зрения как гражданина, это не очень хорошо. А как для производителя арт-кино это создает для меня большие проблемы», – рассказывает он Ларисе Юсиповой осенью 2008 года в интервью для журнала «Огонек», которое называлось «Кино накануне дефолта» (имелся в виду дефолт киноиндустрии, но экономический кризис добавлял смысловых оттенков).

Это интервью вообще чрезвычайно интересно, потому что в нем высказана позиция Сельянова по поводу кинобизнеса и господдержки в самый первый, переломный момент, когда его мировоззрение, очевидно, меняется. Кажется, именно там Сельянов впервые формулирует свой тезис о неизбежности господдержки: важно отметить, что тогда концепция Фонда кино еще не была создана, а увеличение господдержки Сельянову казалось временной мерой, способной дать возможность продолжить кинопроизводство в трудных условиях нестабильной экономики.

«Почему вообще в последние годы господдержка приобретает все большее значение? Года три назад было желательно ее получить, но – не получил, и ладно! Можно справиться. Сейчас фактически справиться невозможно. В первую очередь это неадекватный рост стоимости производства и выпуска или, попросту выражаясь, рекламы. Рост рынка, который тоже имеет место, отстает. И с каждым годом этот разрыв все отчетливее. Три года назад пять миллионов долларов на фильм – это был бюджетище! А сейчас – нормальный бюджет, чуть повыше среднего, если речь идет о зрительском кино… Кино, тем не менее, выглядит со стороны очень привлекательно как бизнес. Вот эта бессмертная фраза, я ее часто цитирую: „‚Ночной дозор’ стоил два миллиона, а собрал 16“ – она сворачивает мозги даже нефтяным людям. И только несколько человек понимают: половина сборов остается у кинотеатров, свою долю забирают прокатчики, потом затраты на выпуск и т. д. Но большинство в этом не разбирается».