Жизнь и шахматы. Моя автобиография

Не могу утверждать, но думаю, что в такой ситуации раньше оказывались многие. Нелетная погода – героиня песен и даже фильмов. Ну, кто не помнит бедолагу, ожидающего рейса в Красноярск, в рязановской «Иронии судьбы…»? Снегопады, метели, пурга и сейчас частое явление за Уралом, но в столице климат, безусловно, изменился. Теперь нелетная погода – это густой туман, а снег – неприятность, вызывающая задержку рейсов: очистят полосу, обработают судно от наледи, и, пожалуйста, лети. Да и снег в последние годы стал явлением редким. Зима двадцать первого стала буквально удивительной для москвичей. Огромные сугробы вызывали восхищение и ошеломление, а обильные снегопады, радующие в январе, в феврале уже начали вызывать тоску и беспрестанные жалобы на количество снега. Но ведь еще десять лет назад, а тем более двадцать, в такой московской зиме не было ничего удивительного. До сих пор находятся люди, которые утверждают, будто климат не меняется. Я уверен, что они ошибаются. Я хорошо помню, как в начале семидесятых готовился к какому-то чемпионату в пансионате Министерства обороны в Лианозово и в свободное от шахмат время в самом конце марта свободно переходил реку на беговых лыжах. И все это без малейшей опаски, без тени сомнения в том, что лед может даже не провалиться, а просто треснуть. Теперь хотелось бы мне увидеть московский водоем, на котором в это время года будет лежать хотя бы кусочек льда. И изменения эти происходят повсеместно. Совсем недавно в Голландии и в Бельгии проходили рождественские соревнования конькобежцев, когда спортсмены бегали по замерзшим каналам. Причем турниры проходили по всей Голландии и достигали Бельгии, а сейчас голландские каналы замерзают исключительно на севере в районе Гронингена.

А в шестьдесят шестом году зимняя непогода была явлением вполне обыденным. Мы с Купрейчиком переждали снегопады и, уже закаленные проблемами с дорогой, прибыли на турнир. Возможно, «снежные» неприятности добавили мне бравады, потому что иначе как чудом мое триумфальное шествие по турниру никто объяснить не мог. В первый же день я с разгромным счетом обставил студенческую сборную Чехословакии, в которой играли почти гроссмейстеры. А я – едва получивший звание мастера спорта – выиграл у троих из них и с одним сыграл вничью. Через пару дней молва о юном даровании, которое громит всех, пронеслась по городу, и на турнир начали приходить рабочие с градообразующего предприятия – металлургического комбината. Этот завод – единственное, что осталось в Тршинеце неизменным с того времени. Год назад я решил удовлетворить свое любопытство и во время поездки в Польшу согласился на предложение съездить туда – ведь речь шла о каких-то пятнадцати километрах.