Жизнь и смерть наместника Ритхана

Эйден планировал тихо дочитать отчеты, которые не дочитал вчера, распорядиться о патрулировании улиц, поговорить с мальчишкой-карманником, уже около недели сидевшим за решеткой.

Но участок оказался полон рыдающих женщин. Молодых, старых, с младенцами на руках, с детьми постарше, держащимися за подол. Все они выли, требовали простить и объяснить, как жить дальше.

– Что тут происходит? – потребовал Эйден.

К нему обернулись напряженно и даже испуганно, замерли, а потом снова загомонили на разные голоса.

– Господин наместник! Господин наместник! Простите их! Отпустите! Они не хотели, господин наместник! Да как же теперь жить-то?! Да детишки наши с голоду помрут! Да кормильцы же, как же без них? Да за что же их так? Помрем ведь, как есть, помрем!

– Какие кормильцы? – не понял Эйден.

Оказалось, сегодня привезли троих, пойманных утром при попытке вынести несколько мешков зерна из городских амбаров. Исключительно, чтобы детей кормить, а то голодают. И все бы ничего, даже притом, что наказание за кражу зерна Эйден собирался ужесточить. До него тут поступали просто – выпороть розгами, подержать за решеткой недельку… и вот, эти красавцы снова готовы лезть в амбары.

Эйден еще вчера велел, чтоб всех, покусившихся на городское и государственное имущество, отправляли в Малькассу, судить по малькасийским законам и сидеть в малькасийских тюрьмах. Чтобы не было надежды легко отделаться.

А то привыкли, что Борген практически закрывал на это глаза.

Но только сейчас один из них тяжело ранил вилами охранника, и на это глаза уже никак не закроешь. Если охранник умрет – не закроешь тем более. Убийц вешают по ритханским законам, да и по законам Малькассы тоже. Даже притом, что Борген был за то, чтобы смягчать наказание и заменять казнь каторгой, стараясь во всем проявлять милосердие… хоть и сомнительно, что жертвы с таким милосердием согласились бы.

Воров взяли с поличным, сомнений в их виновности ни у кого не было. И даже вилами ткнули охранника на глазах у многих, свидетелей хватает. Охранник пытался остановить их, с ружьем выскочил, а эти с перепугу ткнули, пытаясь защититься. Может, и без умысла, от страха, но ткнули. По свидетельствам так.

И, вроде бы, обычное дело…

– Без отца останется! – прямо под нос Эйдену сунули орущего младенчика. – Не губите, господин наместник! Да как же это?!

Руки просящих тянулись к нему, дергали. Если кому-то надо дотронуться, чтобы оставить магический след – сейчас отличная возможность, концов потом не найдешь. А еще, что-то подсказывало, что если Эйден поступит по закону – его проклянут снова, как убийцу и злодея. Просто потому, что проклянут.

Что ж, значит не стоит разочаровывать.

– Пошли все вон! – рявкнул он, перекрывая скорбные стоны. – Всем посторонним немедленно выйти на улицу!

– Казнишь его, и она больше не станет тебя лечить, – шепнул сзади женский голос. – Умрешь сам…

Эйден резко обернулся, за спиной женщин было полно, но кто из них сказал это – определить невозможно. Трясти всех? «Вам снова что-то показалось, господин наместник?» Не показалось, Эйден уверен, и это еще больше ему не нравилось.

Все это представление для него? Испугается или нет?

– Найдите мне свободный кабинет, и заключенных по одному, – велел Эйден лейтенанту в приемной.

Его звали Боро Шадах, бородатый, бритый налысо мужик, похожий на примерного фермера и добропорядочного семьянина примерно как Эйден на придворную танцовщицу. На голодающего фермера похожий еще меньше. Пока его вели по коридору, он горько причитал, сожалея о содеянном, рассказывая всем, что не хотел, но вот, так вышло, и он готов свою вину искупить.

Впрочем, для искреннего раскаянья слишком переигрывал.

Не боялся? Зря.

– Руки ему связать и крепко привязать к стулу, – велел Эйден.

– Привязать? Зачем?

– Выполнять.

Объяснять он не собирался.

– Господин наместник, зачем же так? – осторожно попытался один из охранников. – И вы же понимаете, мне придется сейчас комиссару Гаэйра доложить.

– Доложите, – согласился Эйден. – И ведро с тряпкой принесите, убрать тут потом.

– Так ведь нельзя, господин наместник… – охранник смотрел на него не то, чтобы с ужасом, а скорее с отвращением. – Надо ведь по закону…

– Исключительно по закону будет, – согласился Эйден.

Но этого Боро, вора и почти убийцу, пришлось привязывать самому, охранник попятился, а потом и вовсе выскочил за дверь. По большому счету, они тут в участке не подчиняются наместнику напрямую, так что имеют право сбегать и жаловаться. Со своими гвардейцами надо поговорить, понять, кому можно доверять, а кого давно перекупили местные, и верных – водить с собой. Пусть. Если не для грязной работы, то хоть впечатление своими мундирами производить будут.

А пока – сам.

В том, что поступает правильно Эйден не сомневался. Это почти представление, устроенное для него. Для того, чтобы посмотреть, на что новый наместник готов пойти, и как быстро готов отступить. А если отступить не готов, то повод устранить его поскорее, объявить врагом и страшной тварью.