Читаем Жизнь и смерть в Средние века. Очерки демографической истории Франции полностью

Нечто аналогичное легко предположить по поводу отношения членов семейной ячейки к больным, немощным, старым. Известная «разомкнутость» семьи мешала возникновению внутри нее эмоционального климата, способного стимулировать должный уход за этими людьми. Соответственно, не было необходимых условий и для интенсивного самосохранительного поведения. Таким образом, своеобразие семейной организации в каролингскую эпоху накладывало свой отпечаток на демографическое поведение и определенным образом сказывалось на режиме воспроизводства населения.

5. К типологии воспроизводственного процесса

Как уже отмечалось, принятая типология демографических процессов прошлого разработана недостаточно. Объединение всех вариантов демографического гомеостазиса в классовых докапиталистических обществах в рамках единого «традиционного» типа воспроизводства населения (ТВН) вызывает неудовлетворенность не только в силу излишней обобщенности. Такое объединение предполагает расплывчатость используемых типологических критериев; оно лишает понятие ТВН необходимой эвристической эффективности. Что, скажем, дает нам признание преобладания на территории Франции VIII — Х вв. «традиционного» ТВН? Отправляясь от этой констатации, мы можем представить лишь самые общие черты демографической ситуации в это время; уяснению ее специфики внутри более чем тысячелетнего периода господства традиционного ТВН данная констатация не помогает.

На наш взгляд, для осмысления демографических феноменов прошлого и уяснения своеобразия их связи с социальными явлениями на разных этапах общественного развития необходимо выделение внутри каждого из трех исторических ТВН более «дробных» категорий. Говоря выше о режиме воспроизводства населения на территории Франции VIII — Х вв. (см. § 3), мы уже наметили несколько отличительных особенностей демографической регуляции. Теперь можно констатировать ее взаимосвязь с такими социальными процессами и явлениями, как формирование малой семьи, признание экономических и социальных прерогатив этой последней, влияние становления сеньории на укрепление и расширение таких прерогатив, растущая дифференциация — в ходе складывания иерархической структуры средневекового общества — родственных структур знати и крестьянства.

Конкретно проследить воздействие всех этих социальных процессов на демографические явления достаточно сложно. Но сам факт их взаимозависимости представляется несомненным, свидетельствуя об их системном единстве. Системную общность черт воспроизводственного процесса, взятого в его взаимозависимости с совокупностью социальных явлений, мы рассматриваем как категорию «вида воспроизводства населения» (ВВН). От ТВН каждый из входящих в него ВВН отличается меньшей масштабностью, большей конкретностью, относительной определенностью форм взаимосвязи между демографическими и социальными феноменами. Чтобы уяснить конкретно-исторические и логические отличия ВВН, преобладавшего в каролингской Франции, необходимо его сопоставление с последующими и предыдущими. К такому сопоставлению мы попытаемся обратиться в заключительном разделе работы. Но и своей описательной характеристикой каролингский ВВН позволяет, как нам кажется, вычленить некоторый логический подтип воспроизводственного процесса и соответствующий ему конкретно-исторический вариант.

Глава 3. Демографический рост XI–XIII вв

1. Постановка вопроса

О демографическом переломе в Западной Европе XI–XIII вв. медиевистам известно уже с прошлого столетия[205]. В нашем веке исследователи многократно подтверждали сам факт этого перелома, выразившегося в резком ускорении роста населения, и уточняли его масштабы и региональные особенности[206]. В трудах последних десятилетий при изучении демографического роста в XI–XIII в. все чаще отказываются от использования случайных, географически разбросанных данных, составлявших базу прежних работ. Вместо этого привлекаются массовые материалы, выявляющие особенности отдельных этапов внутри этого периода, так же как и своеобразие различных стран и областей[207].

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука