Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха

В целом с момента теракта и вплоть до мая 2000 года в стране царила обстановка, не имевшая ничего общего с понятием институциональности в государственном строительстве. Партии в Армении, как правило, создавались и держались на авторитете и влиянии лидеров, внутрипартийная иерархия не выстраивалась, демократия не поощрялась. Поэтому заметным и влиятельным личностям второго эшелона неоткуда было взяться. С потерей своих руководителей партийная элита РПА и НПА почувствовала себя осиротевшей и потянулась к их семьям в надежде, что символы – фамилии и внешнее сходство с погибшими – помогут их партиям сохранить влияние и вес в обществе. Контроль над парламентским большинством фактически перешел к семьям погибших лидеров блока «Единство». Они принимали непосредственное участие в кадровой политике: все назначения от РПА обсуждались и решались в семье Вазгена Саргсяна, а от НПА – в семье Карена Демирчяна. И это притом, что ни один человек из этих семей раньше абсолютно не был вовлечен в политическую деятельность. Никто из них не владел управленческими навыками и не имел никакого отношения к формированию предвыборного блока. Теракт в парламенте стал сильнейшим испытанием политической системы страны, выявив ее чрезвычайную хрупкость и уязвимость. Вот к таким последствиям привел пережитый страной шок, приправленный ущербным восприятием государственности через призму семейно-родовых связей.

Часть населения Армении еще долго отказывалась признавать очевидное: пятеро экстремистов ворвались в парламент и убили на глазах десятков свидетелей восемь человек; заявили, что таким способом хотели вывести народ на улицу и сменить власть; не скрывали ни своих имен, ни своих намерений. Правда выглядела настолько простой, что многие просто не хотели в нее верить. Наверное, родственникам погибших психологически было легче думать, что их близкие стали жертвой масштабного заговора, чем смириться с мыслью, что это дело рук шестерых отморозков, решившихся на теракт… Вскоре после трагедии я встретился с женой одного из погибших, Юрия Бахшяна. Она спросила: «Ну как же так? Пришел какой-то Наири Унанян – не пойми кто – и безо всякой причины просто взял и убил их?» Ну что ей на это скажешь? Теория заговоров – штука живучая. Для меня же неспособность людей принять реальность обернулась еще и тем, что после случившегося я больше не мог общаться с семьей Вазгена Саргсяна. И мне бесконечно жаль, что так произошло, потому что мы с Вазгеном действительно были близкими друзьями.

Глава 14 Начало глубинных реформ

Консолидация правительства

После того как я назначил Андраника Маргаряна премьер-министром, мы сформировали новое правительство. Формально оно представляло собой правительство блока «Единство», но фактически с назначением Андраника сам блок сразу же начал распадаться. Шел активный процесс политического переформатирования Национального собрания. Образовались две новые группы из «бесхозных» мажоритарников и депутатов, покинувших «Единство». Меня это мало волновало, поскольку большинство в парламенте по-прежнему обеспечивалось довольно просто. Эти депутатские группы активно сотрудничали с нами и даже имели по одному министру в правительстве. Позже в правительство вошли министры и из партии «Дашнакцутюн». Таким образом, представители различных фракций и групп начали работать совместно, и, хотя оформленная коалиция не создавалась, де-факто получился некий прообраз коалиционного правительства.

С руководителями этих фракций и групп мне приходилось регулярно встречаться, координировать их взаимодействие, чтобы обеспечить прохождение через парламент законопроектов правительства. До следующих выборов оставалось около трех лет, и я очень надеялся, что новых потрясений и сюрпризов не случится и нам удастся развернуть остро необходимые реформы, наверстать упущенное, подтолкнуть экономику и вернуть наметившийся до теракта позитивный инвестиционный тренд.

На восстановление стабильности в стране экономика отреагировала мгновенно. Уже через месяц после формирования нового правительства все экономические показатели потянулись вверх, и даже 2000 год – казалось бы, полностью потерянный – мы смогли закрыть с шестипроцентным ростом ВВП.

С новым премьером я сразу обговорил принципы взаимодействия – кто за что отвечает, какие вопросы обязательно согласовываются со мной, а что они могут решать самостоятельно, как мы будем все это осуществлять, – и множество других вопросов, вплоть до мелочей. Я считал очень важным установить понятные для всех правила взаимодействия президента с правительством.