Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха

Первая миссия Международного комитета Красного Креста приехала к нам в конце 1991 года или в начале 1992-го, и с того момента до самого конца войны они оставались в Карабахе. Раньше мне никогда не приходилось сталкиваться с этой организацией, и я впервые увидел, как они работают, как борются с негативными проявлениями в отношении военнопленных. Профессионализм и увлеченность сотрудников Красного Креста своим делом заслуживают самой высокой оценки и вызывают искреннее уважение. Война всегда провоцирует жестокость, но присутствие Красного Креста помогало ее сдерживать. Уже будучи председателем ГКО и понимая, что содержание пленных – тема очень деликатная, любой промах может запятнать нашу репутацию, я обеспечил к пленным беспрепятственный доступ представителей миссии. Сам встречался с ними регулярно: если им что-то не нравилось или возникали проблемы, они всегда обращались ко мне. Помню, как-то раз приходит ко мне представитель миссии и говорит: «Пленных плохо кормят». Спрашиваю: «Как, с чего вы взяли? Они жалуются?» – «Нет, – отвечает. – Но есть признаки: по языку видно». Я и не знал, что есть такой индикатор истощенности человека. Тут же вызвал ответственного и дал очень жесткие установки: «Плохо людей кормите! Найдите возможность, сделайте так, чтобы мы выдерживали хотя бы самые минимальные гуманитарные нормы». Эта обратная связь от Красного Креста здорово помогла: после пары таких ситуаций все поняли, как важно относиться к пленным по-человечески. Красный Крест еще много лет активно участвовал в обменах пленными, выдаче тел убитых, поисках без вести пропавших.

* * *

Заняв Ходжалу, мы передвинули туда наши войска. Один из недавно построенных и незаселенных кварталов городка использовали под казармы, поселив в них бойцов: в каждом доме как раз хватало места для одного взвода. Сюда же переехала и часть офицерского состава вместе с семьями. На этой базе мы создали элитное подразделение – танковый полк. Этот полк, в организации которого активно участвовал генерал Иванян, сыграл огромную роль в дальнейших военных действиях: он стал нашей основной ударной силой во всех наступательных операциях.

Сразу после взятия Ходжалу открыли аэропорт – правда, действовал он недолго: летать стало слишком опасно. Всегда, даже в мирное время, взлеты и посадки в нашей местности были делом непростым: кругом горы, и единственное безопасное направление для захода на посадку проходит над Агдамом. А теперь летчикам приходилось осуществлять все маневры в узком пространстве между горами. И если при ясной погоде это еще получалось, то при малейшем ухудшении видимости риск врезаться в гору многократно возрастал.

Именно так разбился наш самолет в 1989 году. Тут же появилась версия, что его сбили, и мы с Максимом Мирзояном, попросив у Вольского вертолет, лично отправились на место падения. Картину мы увидели жуткую, но не допускавшую никаких двусмысленных толкований: было очевидно, что самолет буквально вонзился в скалу. Низкая облачность, самолет забит под завязку, словно автобус, и сильно перегружен, – вероятно, пилот не рассчитал высоту и слишком рано начал снижение…

Теперь же вдобавок к сложным условиям противник начал бить по аэропорту из установок «Град». Во время одного из обстрелов осколок снаряда попал в самолет, который стоял на летном поле и готовился к взлету. Этого осколка оказалось достаточно для того, чтобы самолет мгновенно вспыхнул и за считаные минуты сгорел. От него остался лишь черный искореженный каркас – все остальное дочиста уничтожил огонь. Я раньше и не знал, что самолеты сгорают так быстро… К счастью, никто не погиб: людей к тому моменту посадить в него еще не успели.

После этого случая нам пришлось прекратить все полеты.

Мой брат

Конец марта оказался для меня очень тяжелым. При испытании самодельной гранаты получил серьезное ранение мой брат.

С Валерой мы были не только братьями, но и близкими друзьями, хотя по характеру очень различались. Он любил отмечать дни рождения, а я их терпеть не мог и всегда отказывался праздновать. Он любил гостей и большие компании, а я предпочитал уединенные прогулки в горах. Впрочем, горы Валера любил не меньше моего, и мы с ним вдвоем облазили множество интересных мест. Особенно ему нравилось находить и исследовать пещеры.